Ах, мать честная! Как же быть! Не могу я быть без опохмелки, поколею без горелки!
У Баглаева было испуганное и растерянное лицо. Логин засмеялся.
– Что, Юрий Александрович, стишки Оглоблина припомнил? Зарядишь ты с утра – что к вечеру будет?
– Что ты, что ты! Видишь, я чист как стеклышко, – а только пропустить необходимо.
– Вот, закусить не хочешь ли? – предложил Логин.
– Перекрестись, андроны едут, буду я без водки закусывать! Я не с голодного острова.
Водка, однако, нашлась, и Баглаев расцвел.
– То-то, – радостно говорил он, – уж я тебя знаю, недаром я прямо к тебе. Как в порядочном доме не быть водки!.. Да, да, жаль нашего маримонду.
– Это еще что за маримонда?
– И того не знаешь? Все он же, Лешка Молин.
– Кто ж его так прозвал?
– Сам себя назвал. Он, брат, всякого догадался облаять. Ты думаешь, тебя он не обозвал никак? Шалишь, брат, ошибаешься.
– А как он меня назвал?
– Сказать? Не рассердишься?
– Чего сердиться!
– Ну смотри. Слепой черт, вот как. Логин засмеялся.
– Ну, это незамысловато, – сказал он. – Ну а что же это значит, маримонда?
Баглаев меж тем наливал уже третью рюмку водки.
– А вот что значит принялся он объяснить, – он говорит: я некрасивый, в такую, говорит, маримонду ни одна девица не влюбится, не моим, говорит, ртом мух ловить. Но только он по женской части большой был охотник – ко всем невестам сватался. И за нашей Евлашей приударил. Он учитель, она учительница, он и вздумал, что они пара. Но он к ней всей душой, а она к нему всей спиной. А он не отстает. Ну, известно, она у нас живет, я обязан был за нее заступиться. Но только по женской части ему и капут пришел. Ау, брат, сгинул наш Лешка, а теплый был парень!
– Да что с ним случилось, скажи ты наконец толком, а не то я водку уберу.
Баглаев проворно ухватился за графин. – Стой, стой! – закричал он испуганным голосом, – отчаянный человек! Разве такими вещами можно шутить? Я тебе честью скажу: в тюрьму посадили! Ну, что, доволен?
И Баглаев принялся наливать рюмку.
– В тюрьму? За что? – с удивлением спросил Логин. Ему приходилось встречать Алексея Ивановича Молина, учителя городского училища. Это был кутила и картежник. Но все-таки казалось странным, что он попал в тюрьму.
– Постой, расскажу по порядку, – сказал Баглаев. – Знаешь, что он жил у Шестова, у молоденького учителя?
– Знаю.
– А знаешь, почему он к Шестову переехал?
– Ну, почему?
– Видишь ты, его уж нигде не хотели на квартире держать: буянит, это раз.
– Ну, в а том-то и ты, Юрий Александрович, ему помогал.
