Именно Генрих VII догадался жениться на наследнице Йорков Елизавете и добавить в свой герб и Белую розу. И тем самым сделал решительный шаг к упрочению своей власти.
Но вскоре ему все-таки пришлось вновь выступить в поход. Дело очередных претендентов на престол, уверявших, что они принцы из дома Йорков, оказалось довольно быстро проигранным.
А Генрих и тут сумел показать изворотливость и государственный ум. Разбив противников, он не стал подряд вешать всех участвовавших в войне против него, а, наоборот, отнесся к побежденным милостиво. Милость эта, правда, известна была уже издавна: с незапамятных времен все разбойники с большой дороги, наставляя на путника пистолет или подбираясь к нему с ножом, требовали кошелек или жизнь. Генрих рассудил, что в данном случае ему выгодней получить кошелек. И все участвовавшие в восстании монастыри, города и деревни были обложены данью.
5
Растут поборы, подати. Растет число бедняков, нищих — уже начинается в Англии тот социальный процесс, который позже войдет в историю под названием огораживания: многие крестьяне лишаются своих наделов. Распускаются специальным декретом и все частные поенные дружины. Постепенно Генрих добивается все большей власти в стране и использует ее для того, чтобы набить свои сундуки золотом.
Начав царствование весь в долгах, он путем конфискации и налогов становится настолько богат, что может даже ссужать — когда ему выгодно — деньгами других венценосцев. И за какие проценты!
Проходит в конце концов не так уж много времени, и европейские владыки, которые еще сравнительно недавно со дня на день ожидали его падения, вынуждены признать, что у короля Генриха VII достаточно твердое положение в собственной стране. И что с маленькой островной монархией необходимо считаться.
6
У английского монарха честолюбивые планы: усилить роль и влияние Англии в Европе. Такова, по его мнению, одна из первостепенных задач.
Это, однако, не так просто.
Вот Франция, которая значительно окрепла во времена Людовика XI, действовавшего примерно теми же методами, что и Генрих VII. И хотя некоторые ее земли еще со времен Столетней войны по-прежнему принадлежат Англии, соперник этот достаточно сильный.
Вот Испания: за какие-нибудь тридцать-сорок лет из немощной, находившейся под чужеземным игом страны она превращается в объединенное королевство Арагонд и Кастилию.
Европейские монархи, и прежде всего французские, еще по привычке видят в разбойничьих войнах на итальянской земле одно из важных средств обогащения и усиления своей власти. Словно магнит, притягивает эта богатая, но лишенная единой власти страна их алчные взоры.
