С брезгливою опаскою
Входя в избушки жалкие,
На их убранство скудное,
На печи, образа
Все немцы с изумлением
Таращили глаза.
Но, обходя избушечки
И голые дворы,
Все гости до единого
Сильней всего дивилися
Огромному обилию
Крестьянской детворы.
Поп – без попа обедни нет,
Был поп и тут в наличности, –
Он рек, что многочадие –
Благословенье божие.
Крестьянская толпа
Ответила по-своему,
По-своему дополнила
Речение попа:
«Насчет житья отпетого
Не скажем ничево.
А дети… В части этого
Уж это мы тово!»
Семья была не малая
У мужика у хмурого,
Степана Завгороднего:
Сбиваясь на ночлег,
В одной избе теснилося
Десяточек ребяточек,
Да бабка, доживавшая
Свой горький вдовий век,
Да сам с женой – ровнехонько
Тринадцать человек.
Тут стало члену рейхстага,
Барону Киршенштейнеру,
Свое недоумение
Невмоготу скрывать:
«Да где ж они, – воскликнул он, –
Все спать располагаются?
В избе – одна кровать!»
«Где спать вы размещаетесь,
Наш гость интересуется?» –
Вилков спросил у бабушки.
«Нашел он что, твой немец-то,
Про нас разузнавать!
Где спим! – сказала бабушка
Задорливо, укорливо,
Вопросу неразумному
Дивяся не путем. –
Мы на печи, на лавочке
Да на полу разместимся.
Есть нечего, скажи ему;
Хоть раз наесться б досыта!
А где нам спать, наевшися,
Уж место мы найдем».
«Сплошное остроумие!» –
Сказали немцы вежливо,
Но рожу губернатору
Свело такою корчею,
Как будто наступил ему
Кто-либо на мозоль.
«Я думаю, достаточно
Все гости находилися,
Осмотром насладилися.
К тому ж и мне пора уже
Свою исполнить роль».
Сказал он так: «Покорнейше
Прошу вас, гости милые,
Принять без осуждения
И от меня хлеб-соль!»
«Хлеб-соль» гостям он, подлинно,
Поднес по-губернаторски:
В большом дому помещичьем
Бобра вышереченного
На денежки казенные
Все было приготовлено
На диво – то есть всяческой
Превыше похвалы:
Под снедью первосортною,
Из Харькова доставленной,
Под дорогими винами,
Цветочными корзинами
Ломилися столы.
Всем блюдам подаваемым,
Всем винам разливаемым,
Деликатесам, пряностям,
Пред каждою персоною
Положен был особенный,
Весь золотыми буквами,
Славянской вязью древнею
Узорно напечатанный
Напутственный реестр.
Гремел оркестр – из Валкова,
Из города ближайшего,
Пожарный, не ахтительный,
Не очень восхитительный,
А все-таки оркестр.
Застольным красноречием
Блеснули два оратора:
