Пришлось быть набольшими вроде
И хлопотать насчет еды,
Ходить в тайник на огороде
Так, чтоб не выдали следы.
В ту зиму был жестокий холод.
На рынок – в довершенье бед –
Привоза не было. «Обед»
И «хлеб» – сменило слово «голод».
Людей пошло вовсю косить.
Всплошную семьи вымирали.
Покойников не убирали:
Их было некому носить.
Семья Володи и Сережи
До лета все же дожила.
Денечки летние погожи,
В избытке света и тепла,
Да и с едою тож поправка.
Хоть не заменит хлеба травка,
Голодным вкусен всякий злак.
Перебивались кое-как.
За летом осень вновь сырая,
За нею вслед зима. Вторая.
Свалил и мать и Таню мор.
Немецкий ставленник, квартальный,
Фрол Сукин, пьяница и вор,
Гад безобразный и нахальный,
Ввалился с руганью во двор,
Пристал к Володе и Сереже:
«Больных скрывать! Вы это что же,
Пошли на это, знать хочу,
С ума большого или сдуру!
Сейчас же марш в комендатуру,
Объявку сделайте врачу!»
Врач дал лекарство без отказу:
«Вот капли. Свалит всю заразу»
От этих капель – верно! Да' –
Мать с Танечкой заснули сразу,
Заснули сразу – навсегда!
Отраву матери и Тане
Дал врач. Каких еще улик!
Ведь немцы знали всё заране:
Пришел в предутреннем тумане
К воротам крытый грузовик.
В него забросили два трупа,
А домик – ладный, не халупа –
Был подожжен. Сгорел дотла.
Сгорело их гнездо родное,
Осталося сироток двое
И без семьи и без угла.
Пришлося – в зимнюю-то пору! –
На огороде лезть им в нору
(Картошка, благо, в ней была).
Там и ютились до тепла.
Пошли меж тем у нас на фронте
Великолепные дела.
Ярились немцы: их не троньте,
Не отдадут назад Орла!
Шли их полки на фронт и роты.
Но уж в Орле огонь лизал
Столбы немецкие. Вокзал
Громили наши самолеты.
Повеселел в Орле народ:
«Слышь, наша сила верх берет!»
Пустились немцы в эту пору
Хватать орловцев без разбору.
Людей ловили день и ночь,
Чтоб их в Германию волочь.
Пришлось Сереже и Володе
Сидеть все время в огороде,
Не вылезая из норы,
Густой покрывшейся крапивой.
Но тут их, выпялив шары,
Накрыл квартальный шелудивый:
«Хе-хе! Укрылись от жары!
Ну, вылезайте, комары!»
Мальцы подумали: «Пропали!»
Так на вокзал они попали,
Где пред погрузкою в вагон
Загнали их в людской загон.
В загоне уймища народу,
Все, как опущенные в воду,
У всех, видать, на сердце лед.
«Сбежать! – вздохнул Володя. – Дудки!
Забор. Сторожевые будки.
У каждой будки пулемет».
Всполох был ночью. Две сестры ли,
То ль две подружки – раз и раз! –
Себе ножами жилы вскрыли.
«Жаль, нету ножичка у нас!»
Мальцам хотелось сделать то же,
Но передумали. «Не гоже!
Дрожит немецкий гарнизон,
