Леля уже давно стала бояться брата и боялась того, что она боится.
Встала, взяла со стула платок, накинула на плечи и вышла в сад. Ночь безлунная, только дрожит звездный свет на черных листах и на черных водах пруда. Тепло, от темноты как-то теснее, точно сдвигаются вокруг стены. Около Лели, близко, – все еще живое, родное, понятное, – а там, за стенами, начинается неизвестное. И Гриша – за стенами, в неизвестном.
Вот скрипит коростель в камышах, – а для Гриши, может быть, вовсе нет никакого коростеля. Может быть, Гриша совсем не то слышит, что Леля и другие. Недаром иногда в полной тишине он вздрогнет и точно прислушивается к чему-то… Потом опять ничего. Где он теперь? Что делает в своей комнате? О Маничке думает? Да разве он в нее влюблен? Нет, люди, когда влюблены, совсем не то говорят и делают, что Гриша. Да и когда ему было влюбиться? И почему в Маничку?
Нет, Гриша особенный. Он точно не здесь, не с ними… Где же он, Господи?
Леле страшно от темного сада, от темных, непонятных мыслей. Она хочет их понять – и не может.
Медленно вошла Леля по ступенькам террасы. Открытая освещенная дверь. За круглым столом по-прежнему сидят друг перед другом двое: отец и тетя Дуня. Леле хочется к отцу, обнять его, спросить о чем-то, сказать что-то… Но она не знает что – и не смеет… Вот она слышит, что Петр Михайлович говорит – не то Евдокии Михайловне, не то самому себе:
– …Забываем, да, забываем, что они все перенесли. К нему нельзя наших требований предъявлять. Он еще в колею не вошел. Нам его рассказы даже и те непонятны. Я очень рад, что он женится. Маничка – славная девушка, простая…
Леля не слышит, что отвечает тетка. Кажется, что-то печальное и неуверенное. Петр Михайлович опять говорит, опять то же самое, но и в его голосе нет никакой уверенности, а только недоумевающая робость.
III
На другой день получили известие, что пароход, на котором едет Надя, будет в Одессе раньше недели. Гриша страшно обрадовался.
– Кто-то там? – вертелся он взволнованно. – Ну Володин, ему ногу оторвало, да он выжил, Рюмка, наверно, – это уж я знаю, да еще, может, из наших есть… Вот увидишь, Лелька, какие ребята славные… Вспомним с ними…
Совсем оживился Гриша. Ехать в Одессу решили вместе, Петр Михайлович, Леля и Гриша. Надя сопровождала партию раненых в Петербург, домой ехать теперь не могла, Петр Михайлович и Леля проведут с ней только несколько дней в Одессе.
Через минуту Гриша перерешил.
– Нет, вы когда-то еще соберетесь, я вперед поеду! Комнаты в гостинице присмотрю, чтобы всем вместе. Послезавтра поеду.
