Деньги на месте. Их немного, но выехать хватит. А дальше? В каждом городе любой банк открыл бы ей неограниченный кредит, но вексель отошлют для оплаты в ее банк, и тогда Штирнер узнает, куда она уехала.
Эльза задумалась.
Ах, все равно! Лучше быть нищей, чем покориться тому, что ожидает ее здесь…
И она наскоро оделась и спустилась во второй этаж. У входной двери лежал пятнистый дог. Он ласково помахал хвостом, увидя ее. Эльза погладила его и хотела сдвинуть с места, но дог не трогался. Она сделала попытку обойти его и открыть дверь. Дог вдруг вскочил, встал на дыбы, положил ей передние лапы на плечи и угрожающе зарычал, отодвигая ее назад.
Она была испугана этой неожиданной выходкой собаки и отступила.
– Буцефал! Что с тобой? – ласково сказала она. Собака завиляла хвостом, но при новой попытке Эльзы зарычала на нее еще более грозно. Штирнер оставил верных сторожей! Позвать на помощь? Она не хотела подымать шума. Вдруг у нее мелькнула мысль. Она быстро прошла в кабинет Готлиба. Дверь оказалась открытой. Сесть в кресло, стоявшее на площадке лифта, нажать кнопку – дело одной минуты. Она спустилась в отделение банка, радуясь удаче.
«Я перехитрила вас, Штирнер!»
Сторожа с удивлением посмотрели на ее необычное появление, но почтительно пропустили. Она боялась, что им дан приказ от Штирнера не выпускать никого.
С сильно бьющимся сердцем переступила Эльза порог дома, ставшего ей ненавистным, вдохнула полной грудью весенний воздух и замешалась в уличной толпе. Какое счастье! Она была свободна. Завернув за угол, она наняла таксомотор и приказала ехать на ближайший вокзал. Только бы скорее подальше отсюда!..
На вокзале она удивила носильщика, спросившего, куда ей взять билет.
– Все равно… Сколько можно проехать вот на эти деньги?..
Эльза сделала неосторожность: удивив носильщика, она оставила след в памяти этого человека и тем самым давала нить для розыска, но она была как в лихорадке и не обдумывала своих слов.
Ее нервное напряжение улеглось только после того, как паровоз прогудел последний раз и вагон плавно качнулся. До последней минуты она боялась погони Штирнера, хотя и знала, что его нет в городе.
Когда промелькнули предместья города и открылись поля, она готова была плакать от радости. Вечернее солнце золотило здания ферм. Стада паслись, медленно бродя по изумрудно-зеленой весенней траве.
Все приводило ее в восторг. Она не отрываясь смотрела в окно, и весело напевала:
«Я вольная птица, хочу я летать…»
