– Где он сейчас?
– В таверне «Три гуся», отдыхает. В зал сел в уголке и не отсвечивает. С интересом наблюдает. У меня такое чувство, что он вообще впервые в таверне.
– Вы узнали, кто на вас нападал?
– Анжи Вепрь.
– Ого!
– Да. Кому-то очень было нужно, чтобы мои записи не достигли столицы.
– Что-то интересное раскопали?
– Да, – кивнул Фрист. – Но, мэтр Соргис, я не имею права разглашать.
– Понимаю. Когда вы собираетесь отбыть?
– Несколько дней отдохну и отправлюсь.
– Кстати, – задумчиво сказал Соргис. – Амулет Секвесты… он у вас с собой?
– Я проверял. Вы тоже об этом подумали?
– Конечно, – поежился Соргис. – Только аватар мог быть настолько бесшабашным. Но если нет, так нет. Хотя это наводит на довольно тревожные мысли. Парня нужно срочно передавать специалистам в столице, пока он тут дров не наломал. Я сегодня же отправлю запрос Эдвину и уверен, что этот старый пенек сам прискачет посмотреть на чудного мальчика.
– Будьте с ним очень осторожны. Я прекрасно понимаю, почему Анжи решил отступить. Макс, конечно, признался, что просто пугал разбойников, но что-то мне подсказывает, что все не так просто. Особенно обратите внимание на его странный клинок. На нем нанесены руны, которых я никогда не видел. И не просто нанесены, а работают. Своими глазами видел, как они начинали светиться от крови, которая на них попадала.
В то же время, в таверне «Три гуся»
– А ну-ка мечи стаканы на стол, – надрывался Макс, – и прочую посуду! Мне говорят, что пить нельзя… А я говорю, что буду! – И весь зал: – А я говорю, что буду!
Фрист даже не поверил своим глазам, когда зашел. Этот сорванец умудрился не только нализаться в пузыри, но и поставить на уши всю таверну. «Вон как песни горланят. И вроде бы довольны! Но все… затихли…» – подумал Фрист и осекся.
– Спой еще! – крикнул кто-то из зала.
– А что… Ик… спеть? – ответил, поводя мутным взглядом, молодой барон.
– Про подвиги! – забасил кто-то. – Да. Точно! Вы же от Анжи сегодня отбились!
– Ой… Ик… да ну ее, драку эту… Ик… О! Давайте я спою вам про бравых моряков?
– А что? Давай!
Макс чуть покачал головой, как будто отводя наваждения, и, совершенно остекленев глазами, загудел удивительно мощным голосом:
Прощайте, скалистые горы,
На подвиг Отчизна зовет.
Мы вышли в открытое море,
В суровый и дальний поход…
Фрист слушал, а по его телу пробегали мурашки, так как совершенно по неведомой причине он чувствовал все, что старался передать Макс, хотя и не очень понимал смысла слов. Что же до пьяной аудитории таверны, так она и подавно – просто стекла в осадок.
