После первой же серии ударов и обстрелов, Андрей с Русом завыли: получился тот же самый «обтекатель», с единственным отличием — для его функционирования требовалось больше Силы. Не воспринимал он физические объекты, хоть ты тресни!
— Должен работать, Андрей, должен! — ярился Рус. — Я в этом уверен, а значит так и должно быть!
— Ты успокойся, Чик, охладись. Воля у тебя сильная, но ты не бог, а лишь пасынок бога… или сын?
— Да иди ты со своими сыновьями!
— Тогда тем более. Против воли богов не пойдешь, на ней весь мир стоит.
— На них стоит, говоришь?! Да это они на мире, на людской вере сидят! — через несколько вдохов-выдохов Рус осознал это явное преувеличение, мысленно попросил прощение у Величайшей и поправился. — Ну, конечно, все взаимосвязано. И люди живут благодаря их воле… — Андрей неодобрительно покачал головой. Хоть он и привык к богохульству другу, но все равно чувствовал себя в этот момент неуютно и молился всем богам, прося простить неразумного «пасынка могущественного, но излишне горячего Бога».
Вдруг во взоре Руса зажглось понимание. Черные зрачки наплыли на серую радужку и в глубине темного бездонного провала Андрей разглядел… что-то совершенно нечеловеческое. И почудился ему хохот, идущий из самых глубин. Он бы заледенел от ужаса, если бы в том смехе не различалось явное облегчение и ироничное веселье, словно говорящее: «Какой я был дурак!». Не успел Андрей испугаться за собственное здравомыслие, не успел усомниться в душевном здоровье друга, как глаза Руса приняли совершенно обычный вид. Досадно качая головой, он снял с себя новоиспеченный амулет, отбросил в сторону и с присказкой: «Мир, говоришь, стоит… хм», скомандовал:
— Ударь меня мечом, — и над ним засветилась непонятная слабая структура.
Андрей безразлично пожал плечами, материализовал в руке «Утреннюю росу» и несильно рубанул друга поперек живота. Какого же было его удивление, когда он, уже намереваясь остановить меч, почувствовал, как клинок упирается во что-то упругое, сверкнувшее слабеньким желтым светом. Оторопевший Текущий поднял взгляд на лицо Руса и увидел выражение полнейшего удовлетворения. Друг кивнул, казалось, одними глазами, но Андрей догадался: «Бей еще». И он бил и колол, и каждый раз меч отскакивал, будто налетал на прыгучую сеть сплетенную из тягучих волокон какого-то южного дерева — любимое детское развлечение. Потом он обстреливал Руса из лука, подкрадывался с кинжалом и медленно колол. А теперь уже удивился Рус — на такое «подлое» применение оружия он не рассчитывал, но структура сработала!
