Драгоценные камни принадлежали нашим предкам. Поэтому в частности, на нас охотятся. Деньги. Алчность. Кроме того, жажда нашей крови, кожи и костей, которые, говорят, обладают целебными свойствами.
Но для нас это не деньги. Это жизнь.
Пахотные земли поддерживают нас, но драгоценные камни дают нечто большее. Они глазурь торта, чистейшая энергия земли. Они укрепляют нас. Как и наши предки, драконы, мы тоже можем обнаруживать их под землёй. Мы настроены на их энергию. Отсутствие пахотной земли и драгоценностей равноценны голоду.
Тамра опирается руками о бёдра:
— Да ладно. Просто продай один. Мне нужна новая одежда.
Мама качает головой:
— У меня зарплата в пятницу. Посмотрим, на чём можно будет потом сэкономить.
— Будет ли сделка большой от продажи одного маленького камня? — я говорю легко, делая вид, что не полностью осведомлена о потенциальной опасности. Не говоря уже о боли потери одного их драгоценных камней моей семьи. Его продажа походила бы на продажу части меня. Но, возможно, она стоит того. Потому что ничего не останется от меня, если мне придется жить здесь. А так, стая нашла и забрала бы нас обратно.
Пристальный взгляд мамы колеблется на мне, сверкающий и твёрдый. Она видит сквозь мои слова, знает мою игру:
— Это было бы плохой идеей, Джасинда.
Это предупреждение. Её угрожающий тон ставит точку.
— Хорошо, — отвечаю я, устанавливая последнюю тарелку в сушилку и двигаясь через гостиную в комнату, которую делю с Тамрой.
— Джасинда, — зовёт она, когда я падаю на кровать. Мама идёт, останавливаясь в дверном проёме, смягчаясь. — Не сердись.
Я ударяю кулаком мягкую подушку.
— Что из всего этого, как предполагается, делает меня счастливой?
— Я знаю, это тяжело.
Я качаю головой — свернула на мою сторону. Не могу даже смотреть на неё. Она понимает. Она была там. Именно это выводит меня из себя.
— Ты приняла решение позволить своему Драги умереть. А теперь делаешь этот выбор для меня.
— Это и для меня нелегко.
Я впиваюсь взглядом в неё через плечо. — Ты та, кто решил, что мы должны сделать это.
Она качает головой, сожалея, и на мгновение я думаю, что, возможно, смогу убедить её, что это ошибка. Может быть, она поймёт, что мне здесь не место, и никогда не будет.
— Я знаю, что это было моё решение. Я не давала вам выбора, — она соглашается.— Но я хочу, чтоб вы были в безопасности.
Я почувствовала внезапную слабость. Снова безопасность. Как я могу спорить с этим?
Она продолжает:
—.... А пребывание со стаей еще больше не безопасно. Я твоя мать. Ты должна будешь доверять мне. Переезд сюда был правильным выбором. — Что-то такое было в ее тоне... что-то, что заставляет меня думать, что она не сказала мне всего. Со стаей намного опаснее, но она не хочет, чтобы я знала.
