Мои кости перестраиваются, становясь меньше, и толстая кожа Драги увядает. Холод теперь сильнее бьёт меня, касаясь моей человеческой кожи, и я начинаю дрожать, босые ноги онемели.
Мама рядом со мной, укрывает меня вторым одеялом.
— О чём ты думала? — Именно этот критичный, режущий голос я ненавижу. — Тамра и я беспокоились. Ты хочешь кончить, как твой отец? — Она яростно качает головой, в её глазах горит определённость. — Я уже потеряла мужа. Не хочу потерять и дочь.
Знаю, она ожидает извинений, но я предпочла бы проглотить гвозди. От этого я бегу: от жизни, в которой я разочаровываю мать, от жизни, в которой я задыхаюсь. От правил, правил... множества правил.
— Она нарушила наш самый священный закон, — заявляет Северин.
Я вздрагиваю. Летать только под покровом ночи. Я думаю, быть почти убитой охотниками подавляет любой аргумент о бессмысленности этого правила.
— Очевидно, что нужно с ней что-то делать. — Проходит взгляд между моей матерью и Северином, когда в группе нарастает шум. Звуки одобрения. Мой внутренний Драги покалывает в предупреждении. Я дико смотрю на каждого. Десяток лиц я знаю всю свою жизнь. Ни одного друга в толпе.
— Нет, — шепчет мама.
Что нет?
Её рука сильнее сжимает меня, и я наклоняюсь к ней, соскучившаяся по комфорту. Вдруг, она мой единственный союзник.
— Она наша огнедышащая.
— Нет. Она моя дочь, — резко говорит мама. Я вспоминаю, что она тоже Драги, даже если она стала противиться этому. Даже если она не проявляется уже годы... и, вероятно, не сможет больше.
— Это должно быть сделано, — настаивает Северин.
Я вздрогнула, когда почувствовала мамины пальцы через одеяло.
— Она просто девочка. Нет.
Я спросила требовательным голосом.
— Что? О чём вы все говорите?
Никто не отвечает мне, но это не странно. Приводящее в ярость, но не странно. Все - мама, Северин, старейшины говорят вокруг меня, обо мне, но не со мной.
Мама продолжает смотреть на Северина, и, хотя они ничего не говорят, я понимаю, что они ведут свой молчаливый диалог. Всё это время Кассиан наблюдает за мной голодным взглядом. Его пурпурно-чёрные глаза привязывают к себе всех девушек. Только не мою сестру. Не её особенно.
— Мы обсудим это позже. Сейчас я веду её домой.
Мама быстро ведёт меня к машине. Я оглядываюсь на Северина и Кассиана, отца и сына, короля и принца. Стоя бок о бок, они смотрят на меня с осуждением в глазах. И ещё с чем-то. С тем, чего я не могу понять.
Тёмная дрожь облизывает мою спину.света прорываются сквозь ветки, борясь с туманом, и делают мою холодную кожу красновато-бронзовой.
