Хозяин сам приглядывает за тем, чтобы я основательно обучился всему, дает мне то одну работу, то другую, будто испытывая, на что я годен. Несколько зим подряд он отправляет меня с пастухами на пастбища, через Блэк Хиллс, на поросшие кустарником равнины Кару. Вместе с мальчишками я хожу на охоту, мы по очереди стреляем из большого ружья, и если попусту изведешь свинец и порох, то порка неминуема. Я вожу волов, пару раз мне даже позволяют править фургоном, размахивая длинным бичом из носорожьей кожи. За волами ходит Ахилл, а вот ездить верхом и обращаться с лошадьми учит меня Онтонг. Мне нравится править фургоном, легкий взмах плеткой или пара окриков — и волы трогаются: поскрипывают хомуты, поводья туго натянуты; и все же ничто не сравнится с лошадьми. С первого дня я в мыслях считаю их своими, часами вожусь с ними, а когда говорю им что-то, кажется, будто они понимают каждое мое слово.
Серый жеребец. Я не спускаю с него глаз с того дождливого утра, когда я, спозаранку, без помощи Онтонга, сунул руку в кобылу, чтобы помочь ему выбраться. Дикое создание, сущий дьявол, рожденный для вельда и гор, а вовсе не для двора и стойла. Когда я смотрю на него, все во мне ноет от мучительного желания владеть им. Глубокой ночью он скачет по моим снам, ниоткуда и никуда, дикий как ветер. Но он достанется Баренду. Почему Баренду, черт побери? Что Баренд понимает в лошадях? Этот жеребец свернет ему шею.
— Сегодня будем объезжать Барендова коня, — говорит как-то утром хозяин. У меня перехватывает дыхание, будто молнией ударяет в живот. Барендов конь? Он мой. Мой серый жеребец!
Чтобы укротить лошадь вроде этой, ей за неделю до того нужно опутать ноги. Но этот жеребец ни разу никого и близко не подпустил к себе. Так что сегодня решится все.
— Бери его, Баренд, он твой, — приказывает хозяин. Баренд от страха готов в штаны наложить, это ясно, но он не подает и виду, желая покрасоваться перед отцом. Серого держат четверо крепких мужчин, но он без малейших усилий швыряет их из стороны в сторону, словно полупустые мешки. Баренду не сразу удается взобраться на него, но едва только он усаживается в седло, как жеребец подбрасывает его кверху, и он, кувыркаясь, падает и пропахивает глубокую борозду в навозе.
— Давай, Баренд, еще раз!
От хозяина легко не отвяжешься. На этот раз жеребца пытаются удержать подольше. Баренд успевает подтянуть колени и крепко упереться пятками в огромные бока лошади. Но жеребец снова дергает шеей, вскидывает задние ноги и сбрасывает его на землю — Баренд приземляется в навозе возле деревянной калитки.
