Не так давно — чуть больше месяца назад — я прикасался к похожей карте. Всматривался в нее столько раз, что запомнил каждый изгиб берега, каждое движение реки. Но та карта, словно оспинами, была покрыта городами и селениями врагов.
Мы втроем стоим над очертаниями мира. Напротив меня Аянар, — держит в руках полупрозрачные разноцветные камешки, раскладывает их на карте, неторопливо и аккуратно. Я знаю — это места, где живут теперь наши звезды, и цвет каждого камня — это цвет сектора.
Рядом со мной Эркинар. Его глаза закрыты, он вслушивается в голоса видений и снов.
Над нами разноцветные своды шатра. Дверной полог откинут, часть стен поднята, подвязана, как паруса на реях. Солнце сияет на ярких подушках, на серебряных цепочках в волосах Эркинара, искрится на камешках в ладонях Аянара. Утренний воздух течет прохладой, звенит голосами птиц и шумом лагеря.
Я хмурюсь, глядя на карту. На ней лишь два черных камня, — один неподалеку от побережья, где мы сейчас, второй — там, где лагерь моих младших звезд. Лишь единицы остались в городе и в других частях мира.
— Нет, — говорю я. — Город не должен оставаться незащищенным. Туда перебросим несколько крылатых команд и отряды стрелков. И побережье не должно быть пустым. Даже побережье пустошей. Перебросим сюда, сюда, сюда.
Я показываю, и Аянар кивает, выкладывает черные камешки на карту. Я закрываю глаза на миг. Я забылся, лидер не я, а он, нельзя так разговаривать с ним. Но Аянар спокоен, — кладет последний камень на дальний берег, смотрит на меня вопросительно.
Что ж, он хотел, чтобы я помогал ему.
Но я скоро отправлюсь в море. Мир не будет беззащитным, — почти все мои предвестники останутся здесь, их оружие еще помнит жар битвы, машины готовы взмыть в небо. Но кто отдаст приказ, когда я буду далеко?
Я связан со своими звездами, они связаны со мной. Ничто, даже море, не должно заглушить мой голос, — в любой миг я смогу позвать оставшихся в нашем мире. Смогу узнать, что происходит здесь, и, если дома случится беда, вернусь.
Я оборачиваюсь к Эркинару. Его глаза движутся под закрытыми веками, и мне кажется — если прислушаюсь, — уловлю отголоски видений. Но я слышу лишь гул лагеря и шепот ветра — карта вторит, ее края загибаются, шуршат.
— Что ты видишь? — спрашиваю я у Эркинара. — Наш мир в безопасности?
Эркинар медленно кивает, открывает глаза.
— Да, — говорит он. Его взгляд все еще далекий и темный, зрачки неразличимы. — Никто не приплывет ни в ближайшие месяцы, ни в ближайшие годы. Никто не нападет.
