– Это не так, леди.
– Мой мальчик, Эфин, погиб. Он слишком рано взят в Руку Великой Матери. Его послали в Эйго, и он выжил. Но он не смог пережить черную чуму.
– Ваш сын не хотел бы, чтобы вы сами отняли у себя жизнь. Я в этом уверен.
– Мой сын… – женщина начала всхлипывать. Она закачалась на краю, потом восстановила равновесие. – Эфин служил, как и вы, в Легионах. Он попал в первую крысиную команду.
– Он должен гордиться своей смертью, леди. Марнери гордится их смертью. Его имя напишут на монументе, и оно останется там на тысячи лет.
Слегка наклонив голову, она вопросительно смотрела на него.
– Вы драконопас?
– Да, леди. Как вы догадались?
– Твои сапоги, это единственная деталь твоей настоящей формы. Я знаю Легионы, дитя мое. Мой отец был командиром Третьего полка Первого легиона. Я выросла в Далхаузи.
– Вы правы, леди. Я драконир. Я из Стодевятого марнерийского.
– У тебя печальное лицо, дитя мое. Ты уже повидал неприглядную сторону жизни.
Она уставилась на него застывшим взглядом.
– Как видишь, я знаю, я знаю, каково это… Эфин видел битвы и выжил. Я знаю, какой это ад. Я знаю, с чем ты сталкивался. Как и мой сын, Эфин, ты уже достаточно повидал войны.
– Да, леди.
Она опять повернулась к краю крыши.
– Мой сын погиб. Перед собой я вижу только мрак.
– До того, как все это кончится, городу еще потребуемся все мы.
Она уставилась на него невидящим взглядом.
– Как твое имя, дитя мое?
– Релкин.
– Релкин? Это имя носят в провинции Голубого Камня. Ты из Кверка?
– Нет, леди, из Куоша.
– Я провела часть своей юности, разъезжая в окрестностях Куоша и Кверка. Это очень милый край.
– Да, леди, это так. И я надеюсь, что мне до смерти удастся еще хоть разок повидать его.
Ее лицо осунулось.
– Но сейчас ты обречен. Мы все умрем.
– Это не обязательно, леди. Чума разносится блохами. Поэтому мы сейчас стараемся избавиться от блох. И мы знаем, как это сделать.
Она посмотрела на него.
– Нет. Мы обречены. Я видела это в знамении.
– Вовсе нет, леди. Мы остановим этот кошмар. Я слышал, что на этот час число жертв уже упало почти до нуля.
Она покачала головой.
– Разве такое возможно?
– Мы выиграем эту войну, леди. Я окуривал дома там, на Рыбном холме. Поэтому я такой просаленный и все такое. Видите эти манжеты, они такие тугие, что даже больно, а когда я был там, то у меня был такой же тугой воротник. Мы также носим вязаные шлемы и натираем лицо жиром. Ни у кого нет желания быть покусанным какой-нибудь блохой. А они очень шустрые, но мы их всех все равно убиваем, а чистильщики подметают их и бросают в огонь.
