Наперекор богам | страница 62
Малыш, наевшись, вполне самостоятельно и даже держа головку, что вообще невероятно, сполз с моей груди и, по кошачьи свернувшись клубочком между мной и Элифаном, судя по приподнявшимся бочкам – вздохнул, закрыл глазки и, едва ощутимо дыша, задремал. А его папа, по-прежнему не отпуская моей руки, переводил взгляд со сладко спящей крошки на меня и обратно, его губы шевелились, что-то говоря, но как я ни напрягала слух в окутывающей меня звенящей тишине, так ничего и не разобрала.
-- Я ничего не слышу… -- боясь разбудить кроху, говорю, и заметив непонимание в любимых глазах, поясняю: -- Демон оглушил.
Элифан тут же, осторожно приподняв малыша, передал его в руки безумно счастливой маркизе, подхватил моё, кажущееся в его сильных руках невесомым тело и понёс в ванную. Всё то время, что набиралась вода, он не отпускал меня из своих объятий. Я, если честно, была вовсе не против.
Нос уловил знакомый и до ужаса тошнотворный запах целительного бальзама. Кожи коснулась показавшаяся слишком горячей вода и, хотя я знала, что будет больно, но всё же, не сдержав вырвавшийся крик, изогнулась дугой и оказалась полностью погружена в воду.
И тут же пришло облегчение. Больше ничего не болело! Совсем! И даже стал слышен звук колеблющейся после моего бурного погружения в ванну воды. Выныриваю. Вдыхаю отвратительно пахнущий воздух. Открываю глаза, встречаюсь с полным нежности взглядом, и тут снаружи доносятся какие-то крики. Дверь в ванную резко, словно от пинка распахивается, и на пороге появляется отец… с истекающим кровью, неимоверно истерзанным Артоном на руках!
Я сама не заметила, как забыв о приличиях и собственной наготе выскочила из благотворных объятий целебной воды, освобождая место для того, кто из-за моей прихоти мог лишиться жизни. Или не мог? Как вообще это с богами происходит? Они бессмертны или?
Отец, сорвав с пострадавшего остатки истерзанной демоном одежды, уже начинает погружать его в воду, а Артон, вдруг громко застонав, приоткрыл затуманенные болью глаза и потянулся ко мне. И так стыдно стало. Элифан тут же набросил на меня огромное пушистое полотенце и подойдя сзади, нежно обнял.
Стою между двух огней. Между, казалось бы, вновь обретённым счастьем и по моей вине едва не погибшим богом. Не смея отказать раненому в такой малости, желая придать ему сил, слегка отстраняюсь от любимого, прикасаюсь к протянутой ко мне руке. Артон в очевидном приступе боли со стоном закатывает глаза, разжимает кулак и… мою ладонь и пол под нею ярко освещают рассыпавшиеся полыхающие огнём цветы…