Эверхарт приподнялся на локтях… сверчок в испуге прервал свою песню… весь мир спал в невероятной тишине. Билл слышал медленное дыхание Уэсли, наверху кивали звезды, молчаливо, невыразимо и далеко.
– Я? – вскрикнул Уэсли.
Эверхарт нервно подпрыгнул, сердце его внезапно… наполнилось страхом. Но Уэсли спал – он кричал во сне.
Уэсли тряс его за плечо.
– Проснись, Билл, выходим, – говорил он сиплым с утра голосом.
Было еще темно, но птицы уже защебетали в тумане, как маленький будильник. Эверхарт перевернулся и простонал:
– Что?
– Вставай, парень, ты не дома!
Эверхарт сел и замер, оцепенев.
– Черт побери, – проворчал он, – а ты прав!
Уэсли сидел на траве, зевая и потягиваясь. Утренний туман пробирал их влажным прохладным безмолвием.
– Давай двигать, – повторил Уэсли, – пока от холода не околели.
Они поднялись и пошли, не особенно расположенные к беседе; мимо проехал автомобиль, оставив после себя облако пыли и бензиновых газов, рокоча по туманной улице, как сварливая старая собака. Над крышами проступал серый свет. Утро было хмурое и неприветливое.
Два странника выпили кофе в закусочной у железной дороги и согласно нахмурились, когда продавец сказал им, что они как будто провели ночь в коровнике.
Снова выйдя на улицу, где серый свет широко разлился по небу, они увидели тяжелые облака, что сбегались омрачить утро.
– Может, будет дождь, – пробормотал Эверхарт.
Они пошли вниз по дороге и медленно обернулись, когда приблизилась машина. Она быстро проскочила, на мгновение показав им угрюмое, сонное лицо водителя. Дорога в тусклом утреннем свете была ровна и готова к новому дню; она тянулась вверх на холм и скрывалась за поворотом, дальше на горизонте проступали телефонные столбы, фермы (помигивающие огоньками завтраков), а затем – просторные серые холмы, почти не различимые в тумане. Пахло дождем.
– Господи! – зевнул Уэсли. – Скорей бы заползти в койку!
– Ты уверен насчет этого судна в Бостоне?
– Да… «Вестминстер», грузовой транспорт, идет в Гренландию. Свидетельство о рождении взял, парень?
Эверхарт похлопал по бумажнику:
– При мне.
Уэсли снова зевнул, ударяя себя в грудь, словно хотел этим положить конец своей сонливости. Эверхарту захотелось домой, на мягкую кровать, поспать еще четыре часа, а потом сестра приготовит завтрак, молочник зашагает по Клэрмонт-авеню, и трамвай прогремит по сонному Бродвею.
Капля дождя разбилась о его бровь.
– Нам бы попутку поскорее словить! – пробормотал Уэсли, оборачиваясь к пустынной дороге.
