Уэсли изо всех сил старался сохранить бесстрастность, нервно зажег сигарету и терпеливо ждал шанса сбежать из этого шумного дома. Он жалел, что не остался ждать Билла в приятном прохладном баре.
– Небось, в море-то в наши дни не слишком безопасно, – вслух размышлял мистер Эверхарт.
– Не совсем, – подтвердил Уэсли.
– Ну, Билл должен встретиться с опасностью рано или поздно – армия, или флот, или торговый флот. Всем молодым это светит, – печально добавил он. – В последнюю войну я хотел записаться добровольцем, а мне отказали – жена и дети. Но это другая война, все парни туда идут.
Отец отложил трубку на подоконник, еле-еле одышливо наклонился. Уэсли заметил, что старик довольно толстый, однако руки у него мощные, полны жилистой силы, с шишковатыми огромными пальцами.
– Мы ничего не можем сделать, – сказал мистер Эверхарт. – Мы люди из толпы, нас видят, но не слышат, мы как клопы. Толстосумы развязывают войны, а мы сражаемся и радуемся. – Он погрузился в злобное молчание. – Но у меня такое чувство, – продолжил старик с надутой улыбкой, – что Билл уходит забавы ради. Его не одурачишь, Билли-то… небось, думает, торговый флот пойдет ему на пользу, что один рейс, что больше. Щеки порозовеют – чай, море да солнце. Он все эти годы вкалывал. Тихонький птенчик, вечно сидит сам по себе, книжки читает. Когда жена умерла родами Сонни, Билли было двадцать два, выпускной курс колледжа – сильно по нему ударило, но он сдюжил. Я тогда еще на верфи работал, послал его дальше степеней нахватать. Дочь предложила переехать к нам вместе с мужем, заботиться о маленьком Сонни. Когда Билли доучился – я-то всегда знал, что образование – дело хорошее, – клянусь, я не удивлялся, что его в Колумбию взяли.
Уэсли кивнул.
Отец беспокойно подался вперед.
– Билли не создан для того, во что сейчас ввязывается, – сказал он, озабоченно нахмурившись. – Ты вроде хороший крепкий парень, сынок, все эти дела знаешь, умеешь о себе позаботиться. Я надеюсь… ты уж присмотри за Билли – ну ты понимаешь – он не…
– Все, что в моих силах, – уверил Уэсли, – я сделаю – да и все сделают.
– Да, потому как мне легче будет, если кто поопытнее за ним присмотрит… ну, ты понимаешь, сынок.
– Еще бы, – ответил Уэсли.
– Отцовские чувства, – извинился старик. – Сам узнаешь однажды, каково это, когда твои дети вот так вот уйдут… горевать начинаешь и злиться, ей-богу. Я до того дошел, уже и не понимаю, что за чертовщина творится. Вроде вот он, розовощекий малыш, затем он вырастает, не успеешь оглянуться – а он стоит перед тобой и спорит как ненормальный, – и все, ушел… ушел во многих смыслах.
