[Смерть:] Я существую до сих пор. Я - Закон. Я - прилив и отлив. Юность и старость. Свет и тьма. Я первопричина всякого движения и первооснова всего живого. Мать матерей, отец отцов, бог животных, которого они страшатся. Превращение камней, весна и осень деревьев. Я - радость посева и зачатия. <...> Если я и бичую вас, то все же оставляю вам радость быть собой. До поры, пока вы не признаете меня, не поникнете. Тогда будет прохлада. И тишина. И я начну снова расщеплять мужское и женское, чтобы был рост.
[Тучная Смерть о себе и своем отличии от традиционной Смерти:] Сегодня люди умирают иначе. Конечно, они умирают. Но - более просвещенным способом, как комки человеческой массы. Ты, Смерть-достояние, которую каждый носит в себе, не нуждаешься в зримом облике. <...> Твое оружие: история и память. <...> Я же стою в Сейчас, и дела мои причиняют боль.
[Докладчик:] Ты ценишь человека как любимое животное высших сил. Я же чувствую себя лучше с коровами на лугу. <...> Опять наступила весна. Приятное для меня время. Мы хотим говорить «Да». Хотим быть добрыми правителями этой Земли. Вы - правителями над человеками. Я - над зверьми.
Эльвира и ее спутники, впрочем, имеют сходство и с богами подземного мира, описанными в «Эпосе о Гильгамеше»:
У спящей, у спящей, у матери Нинáзу, у спящей
Чистые плечи не покрыты одеждой,
Грудь ее, словно чаша, ничем не одета.
Когда Энкиду из земли захотел подняться,
Намтар его не держит, демон его не держит,
Страж Нергала беспощадный его не держит - Земля его держит!
***
Как бы то ни было, «наставление» приносит результат: очень скоро после того, как Матье покидает дом Эльвиры, ему в голову приходит мысль: «Я никому из тех, с кем здесь встретился, ничего от себя не оставил. Я не потерпел никакого убытка...» - и как ответ на эту и несколько дальнейших мыслей является мальчик.
Вопрос Матье о том, «белый» ли его собеседник, явно обусловлен желанием узнать, человек ли тот, или принадлежит к миру духов (Матье вообще чем дальше, тем больше обретает память и представление о том, где он сейчас находится).
А дальше Матье как бы принимает мальчика в качестве представителя всего человечества, подвергает его некоему исследованию: «Он рассматривал этого другого человека. То было добросовестное исследование, все более и более замедлявшееся. Человек есть человек, один под стать другому. Всякое человеческое существо имеет свойственное человеку устройство».
Интересно, что в романе «Перрудья» такому исследованию подвергает самого Перрудью демоническое существо Григг (с. 749-750):
