Мое обнаженное сердце | страница 90



Увы, нет! Уныние великого человека было заурядным, будничным, пошлым, постыдным и смешным – он оказался в тех унизительных обстоятельствах, которые всем нам знакомы, когда каждая упорхнувшая минута уносит на своих крыльях спасительный шанс, когда, уставившись взглядом на часы, гений изобретательности чувствует необходимость удвоить, утроить старания, бросить в наступление все свои силы – пропорционально убегающему времени и скорости, приближающей роковой час. Прославленному автору Теории переводного векселя>2 предстояло завтра как раз оплатить один такой на тысячу двести франков, а вечер был уже довольно поздний.

В подобных случаях часто бывает, что подгоняемый, изнуренный, раздавленный поршнем необходимости ум неожиданно и победоносно вырывается из своего узилища.

Это и случилось с великим романистом – поскольку улыбка сменила на его устах гримасу, удручавшую горделивые черты, взгляд заблистал гордостью и вызовом, и он, снова овладев собой, спокойно двинулся величественным и размеренным шагом к улице Ришелье.

Войдя в дом, где некий богатый и процветающий коммерсант в тот момент отдыхал от дневных трудов у камелька за чашкой чая, он был принят со всеми почестями, которые подобали его имени, и через несколько минут в следующих словах изложил цель своего визита:

– Хотите послезавтра получить для «Сьекль» или «Деба» две большие статьи в рубрику «Литературная смесь» – «Французы о французах»?>3 Две мои большие статьи, за моей подписью? Мне нужно полторы тысячи франков. Для вас это выгодное дельце.

Похоже, что издатель, отличный в том от своих собратьев, нашел этот довод разумным, поскольку сделка была заключена немедленно. А романист, поразмыслив, настоял, чтобы полторы тысячи франков были выплачены ему по выходе первой статьи. Потом безмятежно повернул к пассажу «Опера́».

Через несколько минут он заметил маленького, невзрачного молодого человека>4 с недоброй и умной физиономией, который написал в свое время потрясающее предисловие к «Величию и падению Цезаря Бирото»>5 и уже приобрел известность в журналистских кругах своим шутовским и почти кощунственным остроумием; пиетизм еще не подрезал ему когти, а ханжеские газетенки еще не набросились на него со своими благочестивыми гасильниками.

– Эдуар, хотите получить завтра полторы сотни франков?

– Еще бы!

– Ну что ж! Угощаю вас кофе.

И молодой человек выпил чашку кофе, от которого весь его организм тщедушного южанина сразу же пришел в возбуждение.