Дом на границе миров | страница 134
Молодой звездочёт был готов на всё, кроме голодовки, и с удовольствием взялся помочь кухарке, единственное, что его беспокоило, как бы подтолкнуть повариху к рассказу о королеве. Он демонстративно подошёл к картине на стене, которая была такой закопченной и старой, что было непонятно, что там изображено: Иона во чреве кита или рыцарь, прощающийся с жизнью после боя.
– А, смотрю, ты заинтересовалась историей, эта картина уже висела уже задолго до того, как я начала здесь работать, – сказала повариха, – что здесь нарисовано, я не знаю, мне кажется, это большой свадебный пирог с сахарными фигурками жениха и невесты, но не могу сказать наверняка, ключнику кажется, что на картине изображён буфет из красного древа с инкрустацией и бронзовыми ручками, а стражники говорили, что видят на этой картине закованного в кандалы узника, которого ведут на казнь, надо будет спросить у служанки королевы, она такая старая, что она-то должна знать наверняка!
А вот наша королева совсем не меняется, после ужина с очередным претендентом на её лилейную ручку, в два часа ночи она медленно проходит на балкон, где стоит, любуется звёздами и подставляет лицо и плечи лунному свету, как мы – солнцу. Когда я была молодая, я часто смотрела на неё из-за шторы в гостином зале, когда она, как бледная печальная свеча, плыла, едва касаясь ножками паркета, её глаза полыхали как чёрные бриллианты, волосы развевались, а талия у неё такая тонкая, что легко поместилась бы в твоих соединённых ладонях, что-то руки у тебя такие крупные, ты не в деревне ли росла, ягодка?
Молодой человек потупился и скромно кивнул.
– Первый год я ходила смотреть на неё каждую ночь, и каждую ночь я так замерзала, что до утра не могла согреться, потом раз в месяц, а потом раз в год: она не менялась, только холод от неё шёл ещё сильнее. Последние пять лет я не ходила на неё смотреть и стала чувствовать себя гораздо лучше, что это я говорю? Хорошо, что ты немая, а то не сносить мне головы, а ты и так никому не расскажешь, тебя и просить не надо!
Наш разведчик понял, что напал на след и находится на верном пути – расследование сдвинулось с мёртвой точки и его версия, что королеву заколдовали, подтверждалась. Он продолжал работать над сонным зельем для королевы. Работа кипела и повариха забыла про разговоры и дым стоял коромыслом, всё что нужно шкворчало, всё, что нужно парилось, и всё что нужно, остывало.
В кухню наведалась служанка королевы, древняя старуха с набелённым морщинистым лицом, косыми чёрным маленькими глазами и густо накрашенными красной помадой тонкими скупыми губами; крючконосая, худая, у неё была, что называется вдовья, сгорбленная спина, паучьи руки с тусклыми ногтями и раздутыми красными суставами; седые спутанные волосы кокетливо собраны в кособокий пучок, из него в разные стороны торчали ржавые шпильки. Морщинистая, как у потрошёной индейки, шея закрыта порванными, но дорогими и редкими венецианскими кружевами. Крупные искривленные ступни, казалось, мешали ей ходить, она запиналась и подтаскивала непослушные ноги за собой. Она сунула нос во все кастрюли и горшочки, потом зыркнула на монашку и бросила поварихе, – поторапливайся, клуша! Королева не любит ждать.