Ошо, я хочу сдаться, и все же...
Вот как работает человеческий ум. Он всегда противоречив. Он хочет одного, и в то же время он боится. Ум никогда не может быть целостным. Существование ума слишком индивидуально.
Поэтому, если ты хочешь сдаться, пока твой ум не скажет стопроцентное «да», этого не произойдет. Максимум ты можешь надеяться на одно: если большая часть твоего ума говорит идти вперед, тогда иди вперед, слушай большую часть и не обращай внимания на меньшую. Иногда случается прямо противоположное — люди продолжают беспокоиться из-за менее значимой части ума.
Однажды кто-то сказал мне: «Я на девяносто процентов готов принять саньясу. Девяносто процентов!»
Я сказал: «Приятель, это чудо! Девяносто процентов? Не жди ни единого момента, потому что кто знает? Просто прими саньясу!»
Он ответил: «Но те десять процентов ума. Что мне с ними делать? Они продолжают говорить „нет“, поэтому мне придется подождать».
Этот человек не осознает, что даже решение подождать — это уже выбор. Принять саньясу — это выбор; не принять саньясу — это тоже выбор. Вы не можете выбрать не выбирать — такой свободы не дано. Вы не можете выбрать не выбирать. Вы делаете выбор каждый миг. Вы вынуждены оставаться выбирающим.
Человек не свободен не выбирать, помните. Но вы можете создать иллюзию... Тот человек думает, что он пока не выбирает, потому что десять процентов ума говорят «нет». Но он выбирает в пользу десяти процентов — он не принимает саньясу. Он идет против девяноста процентов из-за десяти процентов. Это глупо. Будьте хотя бы немного демократичны.
Не ждите полной целостности. Ум никогда не целостен. Когда возникает целостность, ум исчезает. По сути, вы пытаетесь сдаться для того, чтобы получить возможность быть целостными. Но если вы требуете целостности в качестве условия для сдачи, то вы ведете себя совершенно нелепо.
Я слышал об одной старой церкви. Церковь была очень древней, здание разваливалось. При легком дуновении ветра здание начинало трястись. Люди перестали в нее ходить, они боялись.
Затем произошла встреча комитета, совета директоров. Даже они не встречались внутри церкви. Было опасно заходить внутрь, поэтому они встретились снаружи. И они приняли решение, что нужно что-то делать: «Люди перестали приходить, даже священник не входит. И она может рухнуть в любой момент, удивительно, что она еще до сих пор не упала. Что нам делать?»
Но ум так консервативен... Старики говорили: «Это древняя церковь, мы не можем ее снести». Молодежь возражала: «Мы должны ее снести, иначе однажды она кого-нибудь непременно убьет. Мы должны построить новую церковь». Возник большой конфликт. Что делать?
