И третий признак — ритуальность. Робопат не выходит из ритуалов, он никогда ничего не делает через сердце. Он поздоровается, потому что он должен это сделать, или же потому, что делал это всегда. В его приветствии не будет сердца. Он поцелует жену, но это будет лишь повторением пустого жеста. В его поцелуе нет поцелуя. Он обнимет кого-нибудь, но лишь его кости прикоснутся, его кожа прикоснется, сам он останется таким же далеким, как и всегда. Его в этом нет. В одном вы можете быть уверенными — его ни в чем нет.
Но робопаты — великие почитатели ритуалов. Они зависят от ритуалов. Они все делают так, как это следует делать. Ритуал сам по себе лишен творчества. Человек ритуалов никогда не спонтанен, он не может себе позволить быть спонтанным. Если вы хотите быть спонтанными, вам придется быть бдительными. Для спонтанности необходима одна обязательная составляющая — бдительность. Если вы не бдительны, вы не можете быть спонтанными.
И, конечно, как вы можете быть творческими? Если вы все время повторяетесь, как вы можете быть творческими? Даже великие творцы не часто бывают творческими. Даже великие художники могут повторять свои собственные картины, великие поэты могут повторять одну и ту же поэму снова и снова.
Лишь очень редко человек действительно что-то создает, такие моменты творчества — это моменты духовной радости. Поэтому творчество приносит столько радости. Творческий человек — счастливый человек, нетворческий человек — несчастный человек.
Ко мне приходят многие люди и спрашивают, как быть счастливыми, где найти счастье. Они не найдут его, пока не станут творческими. К ним не придет счастье, оно приходит только к творческим душам. Создавайте что-то, становитесь более спонтанными, отбросьте повторения. Пусть каждое утро будет новым утром, пусть каждый опыт будет новым опытом. Не думайте, что все старо. Робопаты думают, что в мире нет ничего нового, все одно и то же, так зачем беспокоиться?
Вместо того, чтобы проживать жизнь, робопат создает ритуал. Например, если он молится, его молитва — это ритуал. Он выучил определенную молитву, он идет и повторяет ее, он идет в церковь, ведь он освоил ритуал. Возле церкви может быть синагога, но он не пойдет туда — хотя эта синагога может быть более спокойным и благодатным местом. Не пойдет он и в мечеть, хотя и она может быть еще более спокойной и благодатной. Нет, он идет в свою церковь, ведь в воскресенье все христиане идут в церковь. Если вы по-настоящему хотите молиться, церковь — это последнее место. Если вы хотите молиться, вам следует найти синагогу или мечеть, где будет тишина и присутствие Бога. Но христианин не может туда пойти. Он не заинтересован в молитве, его не интересует Бог, его интересует только определенный ритуал. Это дает ему ощущение того, что он христианин.
