Когда человек становится совершенно пробужденным, когда человек становится буддой, тогда ум больше не реален. Наступило утро. Вы пробудились. В этом суть значения слова «будда» — тот, кто пробудился. Тело по-прежнему реально, душа реальна, но ум исчез. Ум — это сумеречное явление.
Николай Бердяев говорит в своей автобиографии: «Я очень боюсь сумерек, времени между днем и ночью. Это меня пугает». Когда я это прочитал, меня озадачило, из-за чего его беспокоят сумерки. Они так прекрасны — когда дня больше нет, а ночь еще не пришла. Но он прав. Он подразумевает не только сумерки, он подразумевает все сумеречные явления.
Ум — это сумеречное явление: ни тело, ни душа. Немного реальности придала душа, а настоящую реальность придало тело. Ум заимствован — что-то от души, что-то от тела. Он просто посередине, ни то, ни другое.
А философия живет в уме, поэтому философия живет в иллюзии. Но как сны могут быть прекрасны, так и иллюзии могут быть невероятно сладкими.
Ты спрашиваешь меня: «Почему великие философы и им подобные говорят прекрасные вещи и при этом остаются в такой неразберихе?»
Говоря прекрасные вещи, невозможно разобраться с путаницей, это не так легко и не так дешево. Если вы хотите разобраться с путаницей, если вы хотите выйти за пределы неразберихи, вам придется совершить реальную работу — как это называл Гурджиев. Он называл свою систему «работа». Нужна настоящая работа. Прекрасные желания, поэзия, прекрасная философия могут утешить, но это не поможет. Это так же, как если бы кто-то был голоден, а вы бы продолжали говорить об отменной пище, кто-то голоден, а вы даете ему прекрасно напечатанное меню, кто-то голоден, а вы даете ему почитать поваренную книгу.
Вот в точности то, чем является философия. Философия — это меню. Она так говорит о еде, что у вас начинает течь слюна. Даже при мысли о лимоне вы истекаете слюной. Но это не принесет удовлетворения. Философия воздействует на людей, потому что люди живут в уме.
Я слышал...
Философ пришел на автобусную остановку, но обнаружил, что пришел рано. Он увидел автомат для предсказаний, бросил в него пятицентовую монету, появилась маленькая карточка, на ней было написано: «Вы — Джон Джонс, вам шестьдесят пять лет, вы известный философ, и вы направляетесь в командировку в Чикаго».
Он удивился: «Я не верю этой машине. Я не могу поверить, что эта машина знает столько обо мне. Наверняка тут какой-то подвох». Он снова бросил пятицентовую монету, появилась другая карточка, на ней было написано: «Вы по-прежнему Джон Джонс, вы все еще известный философ, вам все еще шестьдесят пять лет, и вы все еще направляетесь в командировку в Чикаго».
