Менее всего уместно допустить, что выбор карьеры был сделан им в порыве бескорыстного юношеского увлечения любовью к неньке-Украине. Очевидно, решающую роль играли здесь гораздо более прозаические мотивы. Из последующей деятельности М. С. Грушевского в Галиции ясно определяется, что он обязался при поступлении на австрийскую службу проводить в жизнь заранее выработанную в Вене сложную политическую программу, имевшую в виду втянуть не только Правобережную, но и Левобережную Малороссию в сферу влияний, связей и интересов придунайской монархии. Согласие на принятие на себя такого рода поручения сулило ему, конечно, немало житейских выгод.
М. С. Грушевский появился в Галиции не сразу после первой постановки его кандидатуры на львовскую кафедру. Значительный промежуток времени прошел, пока он напечатал и защитил свою магистерскую диссертацию о Барском старосте. Только в 1894 году он был назначен цесарско-королевским профессором Львовского университета по кафедре истории Восточной Европы и основался во Львове, где и прожил до начала мировой войны.
Один из героев романа В. К. Винниченко[104] «Хочу» говорит так: «Одно из несчастий украинской нации в том, что она внешне очень похожа на русскую. Есть много внешних признаков, которые делают малозаметной глубокую внутреннюю существенную разницу. И это всегда сбивает всех». Таким образом, сам В. К. Винниченко устами Халепы признает, что о внешнем сходстве двух ветвей русского народа, или, по терминологии Н. И. Костомарова, двух русских народностей — не может быть спора. Мы видели выше, как внутреннюю разницу между ними В. В. Антонович, обладавший всем достоянием исторической науки, неудачно пытался обосновать на отношении их к форме государственного строя и как его теория опровергнута была опытом жизни. Сбивчивость, на которую жаловался герой романа В. К. Винниченко, остается невыясненной для тех, кто отмахивается от ее выяснения. Но если вполне беспристрастный человек добросовестно познакомится с историей русского языка, с русской диалектологией и с историей Малороссии, то он легко убедится в том, что две главнейшие ветви русского народа — малорусская и великорусская — начиная с XIV века имели правда несколько различную историю, но что от этого нисколько не нарушилось их племенное единство. Малорусы — самые настоящие русские, вековечные русские. Сбивчивость сменяется полной явностью. Однако вывод этот никогда не мог удовлетворить приверженцев польской теории об украинстве малорусов. Именно потому, что русский народ, несмотря на свою многочисленность, отличается удивительной близостью между собой местных его наречий и говоров и всегда был силен этим единством, враги его, как внутренние, так и внешние, стремятся, главным образом по политическим побуждениям, подразделить его, по крайней мере, хоть на три народа: на россиян, или москалей, украинцев и белорусов. В современном польском государстве это деление закреплено официально, и, например, русские православные члены сената сейма (их всех имеется 35) распределяются по трем упомянутым народностям.
