Ноздри Перлины затрепетали, она фыркнула, отбрасывая пушистую челку. Может быть… может быть, они не плывут прочь, к новым землям? Может быть, они… возвращаются домой?
Она чувствовала себя так, словно выпила целое ведро чистой и свежей воды. Уши шевелились, чутко улавливая все звуки. Кобыла тоненько, протяжно и радостно заржала, и все лошади повернули к ней головы.
Конь Искателя, крупный жеребец по кличке Центелло, злой и надменный, как и его хозяин, презрительно фыркнул:
– Глупости!
Он никогда не слушал никого, кроме своего хозяина.
А вот Гордо, серый жеребец, внимательно смотрел на Перлину:
– Что? Что такое, Перл?..
У него так пересох язык, что он даже не смог до конца произнести ее имя.
Кобыла закрыла глаза. Она что-то видела – и Гордо не хотел ей мешать.
Перлина видела незнакомый пейзаж: море колышущихся трав, а среди них – стройный силуэт лошади. Очень маленькой лошади, не больше собаки размером, – но это была настоящая лошадь. Очень красивая, почти идеальная…
Да, мы возвращаемся. Мы возвращаемся домой!
Кони притихли. Они понимали, что кобыла чувствует что-то необычное, но не спешили нарушить тишину и начать расспрашивать ее. По спинам их бежал холодок предвкушения, даже жажда отступила. Впереди их что-то ожидало, и только Перлина знала, что именно.
Свобода!
Свобода, которой лошади не знали уже миллионы лет.
Глава вторая
«Ее зовут Эстрелла!»
В неподвижном воздухе негромкие разговоры людей походили на жужжание мух. Перлина услышала, как они несколько раз произнесли ее имя, потом имя Эстреллы. Она не знала, о чем переговариваются матросы, но нервничала всё сильнее.
Кобыла старалась удержать в памяти образ крошечной лошадки среди высоких трав. Ей казалось, что это очень важно. Она словно охраняла лошадку. Это был ее секрет, и Перлина чувствовала, что он может напугать людей.
Неожиданно в трюм спустился Искатель. Прижимая к груди шлем, он сразу подошел к своему жеребцу. Перлина чувствовала запах зерна – Искатель сберег его для Центелло.
Жеребец получил свою кличку[2] из-за яркой белой проточины, идущей от самого лба до носа и формой напоминавшей молнию. Любимец Искателя, он был избалован донельзя.
Остальные тоже учуяли зерно и как по команде повернули головы; ноздри их вздрагивали, уши настороженно шевелились. Одна только Перлина не обращала на запах никакого внимания – она вся вытянулась в сторону люка, ведущего на палубу, и старалась ни в коем случае не потерять аромат, что донесся до нее с последним порывом ветра, – аромат сочной травы, аромат древней родины, аромат свободы. Три понятия слились воедино в мозгу кобылы, и она чувствовала теперь, что это очень опасные мысли и опасные мечты. Такие мечты или воплощаются в жизнь, или губят всех вокруг.
