— Махеолас! — крикнул Неддиг.
Никакого ответа не последовало. Возможно, от удара ветвью малый упал и потерял сознание. Он ведь такой немощный…
— Эй, Махеолас! С тобой все в порядке?
Неддиг пошел назад, тяжело дыша и чувствуя, как пульсирует в висках кровь. Он отодвинул сосновую ветвь, которая чуть раньше, по-видимому, сбила с ног Махеоласа, и стал искать взглядом на земле неподвижное тело своего товарища. Однако его нигде не было. Тогда послушник присел на корточки и начал раздвигать вокруг себя палкой папоротники. Тоже безрезультатно. Неддиг поднялся на ноги. Им снова завладело раздражение, а угрызения совести улетучились. Однако когда он повернулся, его сердце сжалось от испуга: перед деревом стояло существо, которое было таким же щуплым и бледным, как и Махеолас, но при этом одетым в тунику[4] травянисто-зеленого цвета. Волосы у него были длинные, как у девушки.
Это был эльф.
Отец Эдерн никогда об эльфах ни с кем в монастыре не говорил. А вот старики в деревне рассказывали о них всевозможные истории. Неддиг попытался вспомнить, наводили ли эти истории на него страх. Однако единственное, что ему сейчас удалось извлечь из памяти, — так это то, что эльфы вроде бы могли видеть ночью не хуже котов. Эльф, которого Неддиг увидел стоящим перед деревом, не шевелился (или не шевелилась, потому что, вполне возможно, это было существо женского пола), однако его ярко-зеленые миндалевидные глаза смотрели на Неддига не очень-то дружелюбно.
— Мой товарищ… — сказал Неддиг, показывая на папоротники. — Он, наверное, поранился…
— Натягивание, эхиль…
— Что ты говоришь?
Неддиг начал пятиться. Эльф по-прежнему не двигался. Неддигу даже показалось, что эти странные слова только что произнес не этот эльф, потому что выражение лица у него было абсолютно безучастным. Чем дальше послушник отступал назад, тем менее четким становился силуэт эльфа в полумраке сумерек. Еще несколько шагов — и его уже станет попросту невозможно различить в темноте, даже если очень сильно напрячь глаза. И тут вдруг Неддиг сделал полуоборот и бросился бежать: он помчался со всех ног по дуге через кусты в направлении лагеря.
К счастью, на поляне уже развели костер, и его свет помог ему правильно сориентироваться в пространстве. Он выскочил на поляну, как ошалелый, — тяжело дыша, с покрасневшим лицом, весь в ссадинах и царапинах. Его монашеское одеяние было утыкано застрявшими в нем иголками и сухими сучками. Уже наступила ночь, и он не видел перед собой ничего, кроме силуэтов людей на фоне пламени. Пока он, остановившись, пытался отдышаться и взять себя в руки, двое из этих людей (он не смог рассмотреть, кто именно) направились к нему. Судя по их худощавости и невысокому росту, это были женщины. Он пошел им навстречу, чтобы спросить, где находится монах, но тут вдруг при свете костра заметил лежащие на земле тела, которые он поначалу принял за куски распиленных на части стволов деревьев. Он тут же осознал, что тела эти были трупами и что к нему сейчас приближались не женщины.
