Однако пробившиеся сквозь тучи лучи солнца развеяли его сомнения. Ну как Господь мог быть против того, чтобы во славу него построили еще один храм, пусть даже тот и будет находиться в глубине дикого и пустынного леса?
Монах медленно пошел по поляне, наслаждаясь великолепием этого момента. Легкий ветерок шевелил листву деревьев, издававшую при этом шуршание, и со стороны казалось, что деревья пытаются стряхнуть с себя покрывающие их капли воды. В золотистом свете заката пожелтевшие с наступлением осени листья поблескивали так красиво, что у него подступил к горлу ком, и испытываемое им наслаждение стало менее сладостным. По сравнению с такой красотой его собственное творение — а точнее, дело рук людей, которые последовали за ним, — выглядело довольно блекло. Те несколько арпанов[3] леса, которые они очистили от деревьев, превратились в настоящее болото, в мерзкое месиво из грязи, опилок и веток с торчащими пнями срубленных деревьев и грудами из распиленных на куски стволов. Все это было похоже на поле боя, усеянное трупами и производящее своим мрачным видом гнетущее впечатление.
Женщины и дети тоже стали выходить из хижины, громкими криками приветствуя появление на небе солнца. Монах отошел подальше: его раздражал этот шум и столь примитивное проявление радости. У него вдруг стало тяжело на душе — он и сам пока не понимал почему… Что-то было не так… Уже после первых нескольких шагов по грязи черноватые комья земли прилипли к его ногам, обутым в сандалии, и к полам его монашеского одеяния, но он не обращал на это ни малейшего внимания. Монах не удостоил взглядом и подошедшего к нему юного послушника, а лишь привычно оперся о плечо мальчика. Так они вдвоем дошли до пригорка, возвышавшегося посреди поляны. Лишь на этом холмике Эдерн наконец-таки заметил, что рядом с ним находится подросток.
— Неддиг, сынок, ты их видишь? — прошептал монах, щуря глаза и вытягивая шею. — Ты их слышишь?
— Кого, отец?
Возраст затуманил взор старика, и тот теперь на расстоянии более трех шагов от себя уже мало что видел — а тем более в то время суток, когда тени уже начинают удлиняться. Монах с нетерпеливым видом показал рукой на виднеющуюся на расстоянии броска камня от них стену из деревьев.
— Вон там! Ты ничего не видишь? Прислушайся!
Неддиг, скользнув взглядом по опушке леса, пожал плечами:
— Там ничего нет.
— Вообще-то есть…
Эдерн инстинктивно попятился: ему показалось, что из-за деревьев за ним кто-то наблюдает. Да и воцарившаяся тишина была какой-то подозрительной.
