оружием.
— А ты?
Он схватил ее за руку и остановил.
— Аккуратнее. Ты почти наступила на ядовитый дуб. Что я?
Она шагнула в листья.
— Ты знаешь, как пользоваться пистолетом?
— Да.
Она открыла рот, как будто ей стало трудно дышать, и внезапно остановилась.
— Серьезно?
Он пожал плечами.
— Мой отец был военным. Он все еще занимается вопросами обороны. Я узнал, как обращаться с оружием, практически с тех пор, как научился ходить. — Он сделал паузу. Это возможно самый длинный разговор, который он когда-либо вел с девчонкой, и он не мог сказать, что это ее придыхание значит. — Это раздражало маму, но отец всегда говорил ей, что я буду в большей безопасности, если я буду уметь обращаться с огнестрельным оружием.
Она смотрела на него широко открытыми глазами.
— Но это не то, что бы у тебя пистолет был сейчас собой, не так ли?
Боже, если бы он только мог носить с собой пистолет из школы и обратно. Показать пистолет один раз и это определенно сберегло бы время на разборки с этими идиотами.
— Нет. Ты с ума сошла? Это же отличный повод, чтобы тебя исключили. — Уже не говоря о том, что отец будет невозможно зол, если Хантер возьмет пистолет из дома без разрешения.
— Но все же, — Клэр продолжила идти. — Вау.
Он понятия не имел, что бы это значило. И она больше ничего не сказала. Их ноги пробирались сквозь листья.
Хантер прикинул, была ли хоть одна возможность сделать так, чтобы их разговор стал еще более неловким.
Как сейчас. Позволь мне свалить тебя с ног, а потом еще и напугать.
— Извини, — сказал он. — Это никогда не было чем то важным в нашем доме.
— Мои родители абсолютные пацифисты, — сказала она, и ему послышалась горечь в ее голосе. — Они полностью против оружия, и войны и... — ну ты знаешь.
Он не знал. Но он ответил.
— Да. Я понимаю.
— Мой старший брат окончил учебу на прошлой неделе, и, втайне от родителей, записался в армию. Он уезжает в субботу, — она заколебалась. — У мамы и папы действительно трудное время сейчас в связи с этим.
У Клэр, очевидно, тоже. Он чувствовал это в ее голосе, в неуверенности воздуха вокруг нее.
— Для моей мамы это было бы тоже трудное время,— сказал он. Он понятия не имел, была ли это правда, но казалось правильным сказать именно это.
— Твой отец, наверное, был бы горд, а?
— Он, наверное, закатил бы вечеринку. — И опять, может быть, и нет. Его папа определенно не был любителем попраздновать. Но он никогда не упускал момента, чтобы дать урок, что будет правильным в армии. Даже когда он был младше, Хантер знал, что каждый урок обращения с оружием, каждый момент, потраченный на самооборону, состоял из двух частей: часть обучение, часть практика.
