Хотя на вид и хороша поры весенней новизна.
Твой взлет с паденьем сопряжен, в твоем паденье виден взлет,
Смотри, смутился род людской, пришла в смятение страна.
Среди красивых, молодых блаженно дни ты проводил,
Обрел желанное в весне — на радость нам она дана.
Я думаю о том, кто славой обладает.
Из-за его души моя душа страдает.
Всегда я трепещу за жизнь владыки, ибо
Подобных сыновей не часто мать рождает.
Как этот юноша, никто из властелинов
С такой отвагою врагов не побеждает.
Никто не ведает числа его достоинств,
С какой он щедростью дарит и награждает!
Осыпан золотом похвал и пожеланий,
Он не от слов пустых величья ожидает.
Из сердца своего изгнав любовь к богатству,
Он благодарности побеги насаждает.
Дела его любой толкует, как Авесту,
Как книгу Зенд, — добро и щедрость обсуждает.
Поэтов нынешних бессильны славословья —
Превыше всех речей хвалебных он блистает.
Из блага сотворен, все, что он сеет, — благо,
Признательность, как сад, кругом произрастает.
Вся жизнь его как свод законов благородства,
Страницы чистоты, что сам Хосров листает.
Вернее, жизнь его есть книга назиданий,
И внемлет жизнь ему, когда он назидает.
А кто не слушает владыки поученья,
Тот, к пиршествам влеком, в тенета попадает.
В чем сущность горести? Кто на земле несчастен?
Кто, зависти к царю исполнен, увядает.
Ты скажешь тем, кого гнетут его успехи:
«Смиритесь пред судьбой, — так мудрость утверждает.
О ангел, счастлив будь, коль друг его ликует,
О, смейся, небосвод, коль враг его рыдает!
Я тем же кончу стих, чем начал: постоянно
Я думаю о том, кто славой обладает.
Нам надо мать вина сперва предать мученью,
Затем само дитя подвергнуть заключенью.
Отнять нельзя дитя, покуда мать жива,—
Так раздави ее и растопчи сперва!
Ребенка малого не позволяют люди
До времени отнять от материнской груди:
С весны до осени он должен целиком
Семь полных месяцев кормиться молоком.
Затем, кто чтит закон, творцу хвалы приносит,
Мать в жертву принесет, в тюрьму ребенка бросит.
Дитя, в тюрьму попав, тоскуя от невзгод,
Семь дней в беспамятстве, в смятенье проведет.
Затем оно придет в сознанье постепенно,
Забродит, забурлит — и заиграет пена.
То бурно прянет вверх, рассудку вопреки.
То буйно прыгнет вниз, исполнено тоски.
Я знаю, золото на пламени ты плавишь,
Но плакать, как вино, его ты не заставишь.
С верблюдом бешеным сравню дитя вина,
Из пены вздыбленной родится сатана.
Все дочиста собрать не должен страж лениться:
Сверканием вина озарена темница.
