Духовые смолкли, и клубящееся звездное облако тут же исчезло, утонуло во мраке. Какое-то время еще слышался шорох струнных, затем наступила тишина.
Ворохова вывел из оцепенения голос Леонида Сергеевича:
— Молчание, конечно, золото, но все же осмелюсь попросить вас высказать свое мнение. Вам понравилось?
— Необычайно! — выдохнул Ворохов.
— Правда? Вы пейте кофе, пейте. Даже не притронулись! А позвольте вас спросить, Андрей Витальевич: что вы ощущали, слушая мою музыку? Видите ли, я задаю этот вопрос всем и собрал уже целую коллекцию ответов.
— Думаю, сейчас она пополнится, потому что… — Черт возьми! Не знаю, как вы этого добились, но я как будто увидел эпизод из своей же книги. Причем самый трагический — столкновение двух галактик. Описывая эту катастрофу, я выжал из себя все, на что был способен. Но теперь, послушав то, что сотворили вы… Снимаю шляпу!
— Столкновение галактик… Очень любопытно! А вы, Маргарита Николаевна?
Марго неожиданно засмущалась.
— Знаете… Это тоже была катастрофа, но, смею вас уверить, ни одной звезды не пострадало. Не могу рассказать, что именно я увидела, потому что это… потому что это очень личное.
«Неужели моя безумная гипотеза об универсальной музыке подтверждается?» — подумал он.
— Есть рассказ о человеке, который задался целью сочинить абсолютную мелодию. У него, правда, ничего не получилось. Пытаетесь идти тем же путем?
— Ну что вы! Даже голову себе никогда не забивал подобной чепухой. Ничего абсолютного быть не может.
— Тогда скажите, что же именно вы хотели изобразить. Каков был ваш замысел?
— Вы можете мне не поверить, но никаких программных задач я перед собой не ставил. А эту вещь назвал совершенно нейтрально: «Композиция номер семь». Не «Шторм», не «Горный поток», не «Извержение вулкана» и уж тем более не «Гибель галактики».
— Вы хотите сказать…
— Вот именно! Ни о каких космических катастрофах я не задумывался, вообще не пытался создать какой-либо зрительный образ. Музыка сама возникала у меня в голове, и мне оставалось только переносить ее на нотные листы. Бывало, так творили и великие композиторы — им казалось, что кто-то вкладывает в их мозг готовую мелодию. Конечно, на самом деле это не так. Любое удачное сочетание нот — это результат огромной умственной работы, порой на уровне подсознания, что многими и воспринималось как общение с «мировым разумом».
— Но у меня-то образ возник!
— Ничего удивительного. Это исключительно ваша субъективная «картинка». Знаете, что, например, вижу я, когда слушаю «Героический этюд» Скрябина? Ни за что не догадаетесь. Вращающуюся спираль ДНК! Как вы понимаете, замысел Александра Николаевича был несколько иным…
