— …Четыре, пять, шесть!.. — восхищенно считала Марго лоснящиеся спины, увенчанные острыми плавниками. — Ах ты, умница! Ну-ка, плыви сюда. Рыбки ни у кого нет?
Вопрос был риторическим: даже после того, как она повторила его по-английски, никто не шелохнулся. Дельфины какое-то время сопровождали катамаран, затем выстроились в линию, прыгнули по очереди, образовав встающую из воды живую цепочку, и отстали. Когда последний из них, словно прощаясь, залихватски махнул хвостом, пассажиры, не сговариваясь, зааплодировали. Даже Гарусов, всегда серьезный, сосредоточенный, пару раз хлопнул в ладоши.
По пути им встретилось с полдюжины островов, похожих на разлегшихся среди моря-окияна зеленых ежиков, но каждый раз Ворохов говорил себе: «Красив, собака, и все же явно не тот». Словно ища подтверждения, он оборачивался на капитана: его бронзовое лицо оставалось непроницаемым. Значит, так оно и есть — не тот.
По иронии судьбы как раз «свой» остров он бессовестно проспал. Загляделся на море, вытянувшись в шезлонге, тут его и укачало. И приснилось Андрею, будто лежат они с Марго, обнявшись, в гамаке, сплетенном из лиан. Высоко-высоко, в гуще крон, резвятся обезьяны, перекидываясь, словно мячиками, какими-то фруктами. А прямо над головой, на тоненькой с виду веточке, примостился огромный разноцветный попугай. Неодобрительно поглядывая на бездельников-обезьян, он старательно обмахивает неподвижную парочку широкими крыльями. Хорошо! Не хватает только стакана с прохладным оранжадом. Снизу доносятся чьи-то голоса. Ну и пусть! Все равно никакая сила на свете не заставит не только изменить позу — даже просто повернуть голову на шум.
Однако голоса слышатся все громче, все отчетливее. Это начинает раздражать. Обезьяны растворяются в листве. А попугай вдруг складывает крылья и скрипучим голосом капитана объявляет: «Атолл Вуд!»
Ворохов вздрогнул и открыл глаза.
Остров был еще далеко. Он напоминал широкое плоское блюдо, на котором аппетитно топорщились кучки курчавого салата. «Кокосовые пальмы», — корча из себя знатока, определил Андрей, хотя ошибиться здесь не мог даже впервые понюхавший экзотики житель суровых гиперборейских широт.
«А в песенке-то дали маху, — подумал Ворохов, когда суденышко подошло поближе. — „Весь покрытый зеленью, абсолютно весь…“ Как бы не так! Впрочем, там речь шла об Острове Невезения, и если Вуд на него чем-то непохож — оно и к лучшему. Счастья привалит — складывать некуда будет!»
