— Не пойму я, Кирилл Ильич, для чего вам эти «ички» и «очки». Извините, такое впечатление создается, что осталось только «слово-ер» возродить. Птичек-с послушать-с… Вам же это не идет, вы совсем другой!
Неведомский рассмеялся, но как-то очень странно: веселье выражали одни его губы, а вот глаза смотрели на Ворохова холодно, изучающе, чуть ли не враждебно.
— Привычка, знаете ли, любезный Андрей Витальевич. Глупая, должно быть, ну да вы уж не взыщите. В общем, готовьтесь мир посмотреть, если не издадим. Делишки только свои уладим… Позвольте, я вас провожу, — засуетился он, увидев, что Ворохов поднялся.
— Спасибо за все, Кирилл Ильич, — сказал Андрей. — До свиданья.
Когда дверь за ним закрылась, он подумал о том, что этот обходительный дяденька скоро начнет его использовать по-настоящему, действуя уже не только прямиком, и самым трудным для него отныне будет сохранить свободу выбора…
Паводок прошел уже давно, но казалось, что река, отдав ему все силы, впала в полудрему и до сих пор не может окончательно пробудиться.
Они смотрели вниз, на почти неподвижную темную воду, подернутую едва заметной рябью. Метрах в ста от моста густая щетина ивняка обрывалась, словно по ней прошлись гигантской бритвой, и начинался пустынный пляж, утыканный там и сям аляповатыми металлическими зонтиками-навесами,
— Смешно, — сказала Марго. — Скоро начнет пригревать, и сюда потянутся сотни, тысячи людей. Наплещутся вдоволь в нашей речке-невеличке, потом растянутся на песке, усеют пляж, как котики на лежбище, и будут чувствовать себя на седьмом небе. Сбоку травка зеленеет, вверху солнышко блестит… Идиллия! А мы в это время будем резвиться в настоящем океане, скользить по волнам на виндсерфинге, слушать крики попугаев, уплетая омаров и салат из только что пойманного тунца, а ночами любоваться на Южный Крест…
— Это не смешно, — сказал Ворохов. — Это грустно. Как нас всех приучили довольствоваться малым! Еще два дня назад я бы сам счел за благо пожарить здесь свои бока, не помышляя даже об Анапе. Какой уж там Южный Крест! Знаешь, чувствую себя обманщиком, как будто стащил чужой лотерейный билет, а он возьми да выиграй!
— Брось, Андрей. — Марго перегнулась через перила моста и тряхнула головой, отдавая свои волосы на забаву налетевшему ветерку. — Мы — не они: нам много чего положено уже по праву рождения.
Это «они» больно укололо Ворохова.
— Вот как, — сказал он. — По праву рождения… Спешу вас поздравить, ваша светлость. Должно быть, вы еще с колыбели знали о своем высоком предназначении… А вот я до последнего времени и не догадывался. Думал, что я и «они» — так сказать, близнецы-братья. Ну, может, получше многих других владею пером, зато они заткнут меня за пояс в области балета или даже по части кладки кирпичей… Слушай, мы же все живем на одной планете. Вы что, в самом деле презираете тех, кто обделен «меткой»?
