ЛЕНЬКА. Ничего себе! Это сколько надо людей положить, чтобы такой срок впаяли?
НЕМО. Не обязательно. К каждому грешнику — индивидуальный подход. Не следует
считать, что в этом лесу отбывают наказание одни убийцы.
ЖОРА. И за что тебя сюда определили?
НЕМО. Вам не все ли равно?
ЖОРА. Просто интересно.
НЕМО. Мне нет дела до ваших интересов.
ЛЕНЬКА. Ну, не хочешь говорить, — не надо. Ответь лучше, много ли здесь таких,
как мы?
НЕМО. Именно убийц?
ЖОРА. Нет. Бывших людей.
НЕМО. Полный лес. Почти каждое дерево имеет хозяина.
ЛЕНЬКА. Почему же они молчат?
НЕМО. Кто-то просто не хочет общаться. А кто-то — лишен способности посылать
мысли.
ЖОРА. Почему?
НЕМО. Ты невнимателен. Я же говорил: к каждому грешнику индивидуальный
подход.
ЛЕНЬКА. А от чего это зависит?
НЕМО. Не нам об этом судить.
ЖОРА. Это все понятно. Но непонятно, что имел в виду этот придурок Контушёвский, когда говорил, что мы опять ни черта не помним, и остались такими же хамами, как и прежде.
НЕМО. Он имел в виду то, Вася, что вы остались такими же грубиянами.
ЖОРА. Как ты меня назвал?
НЕМО. Вася.
ЖОРА. Сам ты Вася! Я — Жора!
НЕМО. А-а-а… В прошлый раз ты был Васей. А в позапрошлый…
ЖОРА. Ты что, спятил?!
НЕМО. Нет. Каждая душа имеет свой тембр мыслеголоса. И когда она появляется
снова после очередной человеческой жизни (ну, в данном случае — в этом лесу), то всегда узнаваема и отличима от других душ. Вот вы, например, можете отличить меня от пана Контушёвского?
ЖОРА. Да.
НЕМО. Что и требовалось доказать.
ЛЕНЬКА. И когда мы были здесь последний раз?
НЕМО. Точно не помню, но где-то лет двадцать пять назад.
ЛЕНЬКА. И сидели в этих деревьях?
НЕМО. Нет. Раньше возле опушки был ельник. Вот там вы и росли. Этот ельник
вырубили, и пан Контушёвский, помню, сильно негодовал по этому поводу. Дело в том, что в тот раз вы просидели в елках не более двух лет. Вот он и возмущался, считая это
несправедливостью. Хотя, когда вас не стало, лес вздохнул с облегчением. Вы все два года сильно ругались с паном Контушёвским. И каждый вечер хором мыслеорали свежесочиненные частушки про него. Нецензурные. Из-за такого бедлама никто вокруг не мог спокойно мыслить. Поэтому, когда вас срубили, все деревья с радостью пожелали вам долгих лет жизни в человеческом мире. Но этого, к сожалению не случилось. Опять вы здесь. И я чувствую, что покоя нам теперь не видать…
ЖОРА. И как же меня тогда звали?
НЕМО. Тебя звали — Василий Романопуло. Жил ты в Одессе, где занимался своим
