Даосские чтения: Изречения древнекитайских мудрецов | страница 76

Как-то раз Ли-Цзы остался один в неком доме. Посреди ночи разразилась ужасная буря, и в дом ударила молния. Когда над домом высоко поднялись языки пламени, соседи бросились к нему на выручку. Но жар был таким сильным, что никто не осмелился войти в дом. Затем к их изумлению Ли-Цзы спокойно вышел из пламени на улицу. Его одежда была опалена, но кожа не получила ожоги.

«Как тебе удалось выжить и избежать ожогов?» — спросили люди. Ли-Цзы улыбнулся: «Я знаю, что миг моей смерти предрешен, поэтому ничего не может испугать меня. И я абсолютно равнодушен к тому, буду я жить или умру, поэтому ничто не может повредить мне».

Когда-то у самого моря жил человек, который любил чаек. Каждое утро он выходил на берег, и чайки слетались к нему от своих гнезд на скалах. Они собирались вокруг него и пронзительно кричали, и он тоже громко кричал от удовольствия. Он танцевал на берегу, и чайки танцевали вместе с ним.

Однажды отец сказал ему: «Я тоже хочу танцевать с чайками. Завтра утром ты должен поймать несколько чаек и принести их мне». Этот человек огорчился. Ему казалось, что чайки должны быть свободными, поэтому ему очень не понравилась мысль о том, чтобы поймать какую-то из них. И тем не менее он был обязан подчиниться отцу.

Поэтому на следующее утро он пошел на берег моря, намереваясь поймать несколько чаек и отнести их отцу. Но ни одна из них не слетела к нему, все чайки остались сидеть в своих гнездах.

Ли-Цзы шел в столичный город. Но он преодолел половину пути и повернул назад. Он шел по дороге и встретил друга.

«Почему ты повернул назад?» — спросил друг. «Меня кое-то встревожило», — ответил Ли-Цзы. «Что же встревожило тебя?» — поинтересовался друг. Ли-Цзы ответил: «Я не ел уже в десяти харчевнях. В каждой из них хозяин прислуживал сначала мне, а затем уже другим путешественникам».

«Но что тебя так обеспокоило?» — удивился друг.

Ли-Цзы объяснил: «Это знак того, что я не иду по Пути. В душе я, по-видимому, желаю власти и высокого общественного положения; и мое желание передается людям, которых я встречаю. Поэтому они, проявляя любезность ко мне, обращаются со мной с подчеркнутой почтительностью. Поэтому каждый хозяин харчевни прислуживал мне в первую очередь. Если бы я пошел дальше к столичному городу, тогда сам император стал бы обращаться со мной с подчеркнутой почтительностью и предложил бы мне высокую должность. А я из-за своего стремления достичь власти и высокого общественного положения принял бы его предложение».