Манера Кабира говорить совершенно уникальна. Фактически невозможно найти где-либо подобный стиль изложения.
Чтобы объяснить, что такое истина, даже просветленные должны выбрать ту или иную крайность. Веды говорят: «Наполнитесь целым. Будьте настолько полными, чтобы вы просто не смогли быть пустыми», а Будда говорит: «Будьте пустыми. Будьте полыми. Настолько опустошите свое эго, чтобы ни крупинки не осталось внутри вас». Будда обозначает истину, исходя из учения пустоты, а Веды определяют ту же истину через принцип наполненности, – но оба говорят об одном и том же.
Будда говорит, что нужно избавиться от своего эго, стать пустым, и поэтому его учение известно как шуньявад, путь пустоты, путь не-я. Он делает акцент на пустоте. Чтобы обозначить свободу от эго, он использует такие слова, как «пустота», «отрицание». Будда не обещает, что вы станете единым с богом, что вы наполнитесь богом или что бог наполнит вас, он говорит, что это произойдет само по себе. Не нужно беспокоиться об этом, просто освободитесь от своего эго, говорит он. С другой стороны, о том же самом в Ведах Веданта и Шанкара говорят: «Наполнитесь Богом. Не беспокойтесь о том, чтобы быть пустым. Когда вы всецело наполнитесь, ваше эго будет автоматически отброшено. Когда вы наполнитесь Богом, для эго больше не останется места».
Но Кабир несравним. Кабир уникален. Давая определение тому, что такое переживание, он достиг большего успеха, чем Будда и Веды. Он определил это более искусно и более метко.
Он говорит:
Как дивно! Об этом еще никому не удалось рассказать.
Расскажи – и все еще это тайна.
Кабир понял, насколько великолепно это явление, насколько оно уникально. Он понял, что его совершенно невозможно определить, невозможно передать словами. Кабир говорит, что это явление настолько прекрасно, что он сохранит его в секрете и расскажет о нем только в том случае, если найдется человек, который будет этого достоин.
Ни Коран, ни Веды не смогли выразить это.
Если скажу я, кто будет слушать?
Кабир говорит, что, возможно, люди и верят тому, что написано в Ведах или в Коране. Но ни в одном из этих писаний не запечатлена истина.
Как дивно! Об этом еще никому не удалось рассказать.
Расскажи – и все еще это тайна.
Ни Коран, ни Веды не смогли выразить это.
Если скажу я, кто будет слушать?
Кабир говорит, что хочет поделиться этим удивительным переживанием; он думает о том, чтобы рассказать о нем людям, но держит его в секрете. «Кому рассказывать? – спрашивает он. – Кто поверит мне? Кто доверится этому?» Об этом не сказано ни в Ведах, ни в Коране. Если бы об этом было написано в Ведах, тогда, по крайней мере, в это смогли бы поверить индуисты; если бы об этом было написано в Коране, тогда в это смогли бы поверить мусульмане. Но Кабир понимает, что ему никто не поверит.
