Юрек Рутц, Юрек Рутц, Юрек Рутц | страница 2
Итак, услышав в трубке вышеупомянутый вопрос, я затаил дыхание и ответил:
- Да, писатель Дэвид Марусек - это я.
- Превосходно, - произнес голос в трубке. - Меня зовут Эмма Рутц. У меня есть к вам предложение. Не могли бы вы подъехать где-нибудь на этой неделе?
Ага, конечно, предложение, - подумал я.
- Извините, - сказал я. - Но сейчас я очень занят своими делами. Не думаю, что смогу выделить время.
- О, это совсем не займет времени, - сказала она. - И, разумеется, вы получите щедрое вознаграждение.
В этот момент мне следовало вежливо повесить трубку, но любопытство взяло верх.
- Насколько щедрое?
- Очень щедрое. Я хочу, чтобы вы написали эпитафию на надгробном памятнике моего мужа.
Я с трудом сдержал смех.
- Хммм... Видите ли, я пишу научную фантастику, - сказал я. - И не пишу на надгробных памятниках. Для этого вам нужен поэт. Я могу вам дать телефоны нескольких весьма приличных поэтов.
- Нет-нет! Для этой работы нужны именно вы. Ваше имя назвал мой муж. Видите ли, он был вашим фанатом. К тому же, это было одним из его последних желаний.
- Я польщен, - произнес я. И я действительно был польщен. Все-таки я пока новичок в писательском ремесле, и когда кто-то заявляет, что он мой фанат, меня слегка "заносит". В особенности, если это фанатка. Но в данном случае мой любитель, по всей видимости, был мертв, к тому же дело попахивало неприятностями. Поэтому я ответил:
- К сожалению, сейчас я загружен до предела.
- Я заплачу вам тысячу долларов за эпитафию из четырех строчек.
Тысяча долларов за четыре строки? Я просто не знал, что на это сказать. Вешай скорее трубку, а то потом пожалеешь! - вопили мои лучшие чувства. Да, но ведь это тысяча долларов!
* * *
Следуя полученным указаниям, я добрался до бульвара Юрек Рутц. Эта улочка не указана ни на одной из имеющихся у меня городских карт и, отыскав ее, я понял, почему. Она представляла собой не более чем протоптанную в грязи тропинку, этакую самодельную дорожку, примыкавшую к частной взлетно-посадочной полосе. Указатель улицы был написан от руки на дощечке, приколоченной к шесту, на верхушке которого болтался аэродромный ветроуказатель. Неподалеку от полосы была привязана старенькая с виду одномоторная "Сессна-150", а за ней ютилась ветхая деревянная хижина.
Навстречу мне на большую застекленную веранду с приветливой улыбкой вышла Эмма Рутц. Как я и предположил во время телефонного разговора, она была довольно пожилой, но при этом оказалась неожиданно привлекательной. Маленькая, грациозная, с собранными в элегантную прическу кудряшками и эффектными чертами лица, она была одета в легкое ситцевое платье и вышитые бисером туфли-мокасины. Непохоже на траурное одеяние.