Шум ветра, запах пыльной дороги и яркий солнечный свет ворвались в сознание Мартина как-то неожиданно. Он даже споткнулся и был вынужден схватиться за седло мула, рядом с которым шел, чтобы не упасть.
– Что с тобой, на ходу заснул? – спросил Бурраш.
– Похоже, – ответил Мартин и огляделся. Они шли по пустынной местности. Простор тянулся до горизонта, и где-то там над далекими горами поднимался столб света – так диковинно выглядело солнце, встававшее за пеленой пыльной бури.
– Красота какая! – сказал Бурраш.
– Лучше бы дождь прошел, – отозвался Ламтак.
– А зачем тебе дождь? Сейчас не жарко.
– Я люблю, когда дождь.
Бурраш пожал плечами. Разговор в дороге не складывался.
– Сколько нам еще идти? – спросил Мартин, чтобы как-то сориентироваться – в его голове было на удивление пусто.
Он не помнил, как они вышли на дорогу, он не представлял, где они сейчас, хотя впереди были горы. Но, может, и не горы? Кто там разберет, что за этой бурей?
– Там точно горы? – спросил Мартин.
– Там точно горы, – ответил Рони.
– А мы давно идем?
– Мы давно идем.
– Ну, сколько? С утра примерно?
– Примерно с утра.
– А по лесу шли долго?
– По какому лесу? – ворчливо переспросил Рони, которому, видимо, надоели эти странные расспросы.
– По обыкновенному лесу.
– Мартин, ты устал, просто иди, – посоветовал орк.
Мартин повернулся к Буррашу, потому что голос был похож на его, но это был не голос Бурраша.
– Эй, Бурраш, а где перевязка с твоей руки?
– Мартин, ты устал! Просто – иди! – прозвучало в голове Мартина так громко, что его пробило испариной.
Ни у Бурраша, ни у Рони не было грязных бинтов с потеками крови, а у Ламтака был чистый лоб, хотя в бою он был весь в крови.
– Я вспомнил! Мы дрались в харчевне!.. – воскликнул Мартин, но его товарищи, похоже, не услышали. – Эй, где ваши бинты? Где бинты на моей руке и почему наша одежда совсем новая?!
Страшная догадка полыхнула в его мозгу, и Мартин закричал первое, что пришло ему в голову:
– Засада!.. За-са-да!!!
Его крик расколол эту вязкую реальность, и яркий свет уступил место предутренним сумеркам. Увидев, что путники очнулись, кравшиеся к ним наемники заорали, что было мочи, и бросились вперед.
И снова закрутилась, завертелась сеча, как будто и не прекращалась схватка в харчевне. Однако на опушке было больше простора, и Бурраш с его мечом чувствовал себя в своей стихии, а Ламтаку не приходилось прыгать по столам, чтобы показать всю свою силу.
