Опасные союзники | страница 21



– За такое пустое беспокойство ворам положено оплату давать…

– Чего? – не понял Овцер. Ему показалось, что он ослышался, ну не мог кто-то вот так просто ему надерзить.

– А того. Звали по делу, дело свернули, значит, следует отстегнуть.

Видно было, как полыхнули гневом глаза Овцера, однако он взял себя в руки, в конце концов, он действительно повел себя малодушно – искал в этой встрече хоть какого-то успокоения, поддержки.

– Хорошо, я с тобой согласен, бывший вор Мартин, – произнес Овцер, стараясь, чтобы его голос звучал ровно.

Тотчас к столу подошел лакей, держа на подносе шкатулку с монетами. Овцер выбрал серебряный джоун – монету в три терции – и бросил Мартину, а тот его поймал, повертел, словно проверяя, настоящий ли, и, взглянув на Овцера, сказал:

– А может, на золото расщедришься, хозяин?

– Золото?! – переспросил Овцер и нервно расхохотался. Он едва сдерживался, чтобы не приказать своим людям измордовать этого наглеца. – А не жирно ли будет?

– Давай так – если сомну монету пальцами, то не жирно.

– Ломай! – крикнул Овцер и бросил Мартину золотой ливр – монету в пять терций. Тот ловко подхватил его, глядя в глаза Овцера, тремя пальцами смял пополам и бросил на стол – к чашкам и графинам.

Овцер встал, взял смятую монету, ощупал ее и, убедившись, что не обман, спросил:

– А где же ты такому научился?

– В Угле.

– В Угле? Я про это место много слыхивал. И сколько же ты там учился?

– Двадцать лет.

– Двадцать лет, – повторил Овцер и, как завороженный, принялся снова ощупывать смятый ливр. – Присядьте, господа, давайте поговорим еще.

12

После демонстрации Мартином своих возможностей разговор пошел легче. Овцер понял, что имеет дело с людьми, которые не такие, какими кажутся, и это было хорошо для дела, где Овцер намеревался их использовать.

Похоже, Зена знала, что посоветовать, и ничуть не растеряла былой смекалки.

Попив отвару, компания переместилась в покои, где Овцер чувствовал себя более защищенным, ведь внутренний дворик был открыт сверху.

Да, там можно было не бояться отравленной стрелы или умело пущенного арбалетного болта, однако на открытом воздухе имелись и другие угрозы, о чем Овцер узнал всего несколько месяцев назад. Теперь среди стоявших по углам лакеев за ним приглядывал выписанный из-за моря лекарь, обходившийся Овцеру в двадцать золотых терций в месяц.

Он неслышно перемещался от угла к углу, вместе с остальной обслугой переходил от колонны к колонне и, когда замечал в поведении Овцера странное, подходил ближе и говорил: