– И чем все кончилось? – спросил Ардольт.
– А ты не помнишь?
– Не помню. Копьем достал кто-то из ваших.
– Ну и я не помню, тоже молотом получил.
– Вас послушать, вы тут все почти родственники, – усмехнулся Рони.
– Так и есть, если подумать, сколько раз там наша кровь смешивалась, – заметил Бурраш.
– Но ты мало похож на Змеевольда, – заметил Мартин. – Слышал о таком?
– Слышал, – улыбнулся Ардольт.
– Черный орк улыбается! Это неслыханно! – воскликнул Бурраш и хохотнул.
– Ты прав, раньше я совсем не улыбался, – согласился тот. – А о Змеевольде не только слышал, но и счел бы за честь служить ему. Но не сейчас, а раньше.
– И что же изменилось?
– Все изменилось, – пожал плечами Ардольт и обвел взглядом шатер, словно все случилось именно тут. – Меня, еле живого, притащили в сарай для раненых – крови было так много, что не разобрались – приняли за раненого логотского солдата, они крупные, чем-то похожие на орков. Когда смыли кровь, решили, что нужно добить черного орка, а я все это слышал, но был обездвижен и не мог пошевелиться. Ждал, что вот-вот все и случится, и уже совсем смирился с этим, но там оказалась госпожа Середа. Она сказала, чтобы меня оставили. Другие возразили – он выздоровеет и начнет убивать, а она ответила, что заберет меня с собой. Меня погрузили на телегу, и набрался целый обоз с ранеными, который двинулся сюда, к Змеебаду. На меня навалилась лихорадка, и я то и дело проваливался в бредовое состояние, но когда приходил в себя, замечал рядом госпожу Середу, которая поила меня каким-то отваром. Очень горьким.
Черный орк покачал головой.
– Я думал, что она этим снадобьем выбивает из меня хворь, а оказалось, что перекраивала меня, как она потом сказала. И действительно, когда мы прибыли на место, я смотрел на мир совсем иначе – она меня переделала. Я едва стоял на ногах, меня шатало от слабости, но краски вокруг стали ярче, запахи гуще, звуки громче и мелодичнее.
– Ты заговорил, как поэт, – заметил Бурраш.
– Да, ты угадал, я потом и стишки стал пописывать, так меня перекрутило всего.
– Значит, за эту свою переделку ты ей и служишь?
– Ну, если не считать, что она дважды спасла мне жизнь.
– Дважды?
– Ну да, первый раз, когда заступилась перед санитарами, а другой, когда на обоз напали разбойники. Я очнулся от шума и видел, как она дралась с мечом в руках. У нее хорошо получалось.
