– Мы еще нагоним их, ваша светлость.
– Не нужно. Когда минуем шторм, передай Гроутеру – пусть правит в Окинарское море.
– Ваша светлость, вы имеете в виду к Змеебаду?
– Нет. То есть – да.
Герцог вздохнул и сел, свесив ноги в полосатых чулках.
– Они идут в Змеебад, тут и думать нечего, но их груз можно взять, если не на море, так на суше. Неужели мы просто устранимся, Трей?
– На суше мы покрепче будем, ваша светлость.
– Вот и я так думаю. Припасов у нас достаточно, команда лихая, а если что подгорело из снастей – легко заменим.
– Легко, ваша светлость.
– Значит, ты со мной, я правильно понял?
– Я всегда с вами, ваша светлость.
– Не потому, что я старый дурак, правда?
– Потому, что вы правы, ваша светлость, потому что с вами мы победим.
Ночью судно крепко трепало, но к утру погода наладилась, и когда Бурраш поднялся на палубу, чтобы прийти в себя после прерывистого тягучего сна, его встретила ясная погода, легкий ветерок и множество летучих рыб, которые выскакивали из воды и, блеснув чешуей, пролетали на крыльях-плавниках до тридцати ярдов, прежде чем снова падали в воду, но к тому времени в воздух взмывали десятки других рыб, и это не прекращалось ни на мгновение.
– Первый раз видите это? – спросил Бурраша Леклерк, который, похоже, вообще никогда не спал.
– Да. Я и в море первый раз, если не считать десантного перехода в Тарнау.
– Тарнау далеко отсюда, – качнул головой Леклерк.
– Ясное дело. Дальше Змеебада.
– Вот уж куда бы не хотел попасть ни за какие коврижки, – признался Леклерк.
– Ты серьезно?
– Все, что я слышал об этих краях, – ужас, ужас и ничего другого.
– Ну, а я там воевал, – сказал Бурраш.
– Правда, что ли?
– Правдивее некуда. Почти пять лет.
– Ну и каково там?
Задав этот вопрос, Леклерк даже немного сжался, ожидая услышать что-то особенно страшное.
– Ну, с одной стороны, ко всему можно привыкнуть, тем более солдату. Но ты прав, житье там никудышное – страшное житье.
Леклерк распрямился, помолчал немного и сказал:
– Я так и думал, ваша милость. А теперь пойдемте, я покажу вам, что случилось с доской.
– С доской? – не сразу понял Бурраш.
– Ну да, с той самой, где оставались ваши камни.
Они обошли мостик с невозмутимым рулевым и вышли к борту, с которого в море смотрел расщепленный огрызок доски – это было все, что осталось.
– А где остальное? – не удержался от вопроса Бурраш.
– Неизвестно, но вахтовый говорил, будто слышал удар, от которого содрогнулась вся шхуна.
– А я ничего не слышал.
