Убедившись, что Бомпер пришел в себя и можно с ним разговаривать, он придвинул вплотную кресло к дивану и сказал:
— Все в порядке!
Оглядев пустую комнату и пустой стол, он снова с каким-то удовлетворением повторил:
— Все в порядке! Отдыхайте! Никуда не уходите. Завтра утром я приду к вам пораньше. Не бойтесь. Вас будут охранять. Но прошу вас, не покидайте сегодня комнаты. Хотя уже поздно. Вы и так не уйдете. Примите снотворное, что дал вам ваш друг. Вот оно — на столе, и спите. Покойной ночи. До утра!
И, поднявшись точным движением кавалериста, собирающегося вскочить в седло, он удалился почти неслышной походкой.
Бомпер вскочил с дивана. У него кружилась голова. Он сел в кресло и сидел долго, пока не смог встать и принять снотворное. Откуда этот человек взял снотворное? А! Из его кармана. Значит, они все же обыскали его, откуда же иначе он знал, что там снотворное...
Он так и уснул, сидя в кресле...
Хотя утро было обыкновенным и, конечно, по уличному простору Нью-Дели уже пронеслись несчетные ряды велосипедистов в белых, шуршащих одеждах, но сейчас они не увлекали воображение Якова Бомпера, как и разложившие свой товар на газоне люди из Ладака, черные одеяния которых наводили мысли на борьбу света с тьмой или на что-либо подобное.
Теперь Бомперу было не до них. И как ни странно, но потеря всех записей, потеря его привычной синей записной книжки как бы лишила души все его замыслы и фантастические повороты сюжета.
Он иронически сравнил себя с жуком, отравленным формалином и посаженным на иглу, вонзившуюся в номер делийской гостиницы. Кроме того, у жука были оборваны издевательски все крылышки. Он готовился к самому худшему, и когда в дверь постучали уверенно и безотказно и вошел вчерашний индиец с жесткими, густыми усами, военной выправкой и серьезными глазами, Бомпер указал ему молча на кресло у стола, сел и выжидательно смотрел на гостя, который, в свою очередь, ждал, что скажет Бомпер.
Тогда, убедившись, что перед ним, несомненно, представитель власти, может быть полицейский инспектор, Бомпер сказал довольно спокойным голосом:
— Вы меня арестуете?
В то же время его смутили эти острые язычки белого воротника, выпущенные сверх курточки и придававшие посетителю какой-то штатский оттенок. Его неожиданный гость, взглянув на него спокойными строгими глазами, вместо ответа раскрыл свой толстый портфель и вынул из него такую знакомую Бомперу, его заветную, драгоценную записную синюю книжку.
