Бомпер тихо, на цырочках двинулся к небольшой полянке, недалеко от дороги. Он шел, не веря глазам, и остановился не дыша.
На расстоянии десяти шагов от него на серых камнях сидели пять больших обезьян. Сидели они, рыжеволосые, веселые, спокойные, в свободных позах, почесывая там, где чесалось. Они переглядывались друг с другом, отлично понимая, что каждый хотел выразить своим взглядом, и не обращали никакого внимания на Бомпера.
Перед обезьянами на лужайке ходил павлин, распустив веером свой великолепный хвост, сделанный из тончайшего мрамора. Белизна его светилась на темном сплетении джунглей. Павлин прохаживался, исполненный гордости, самолюбия и сознания собственной красоты. Он как бы демонстрировал свою грацию и величие. Он по временам склонял свою длинную шею, и тогда вспыхивал высокий белоснежный хохолок, каждый волос его был увенчан нежным белым помпоном.
Когда первый павлин величественно отошел в сторону кустов с большими голубыми цветами, обезьяны заворочались на своих местах, как будто выражая свое мнение о виденном. И тогда легкими шагами вышел на лужайку второй павлин. Большая мраморная птица, поворачиваясь через каждые два шага, как бы оглядываясь, шла по траве и так раскрыла свой мраморно-снежный веер хвоста, что обезьяны заерзали на своих камнях от восторга и бурно зачесались.
Павлин начал танец с такой уверенностью и верой в свою неотразимость, что Бомперу стало как-то не по себе. Небо над ним изливало пленительное, щедрое тепло. Джунгли пахли медовыми, сладкими запахами. В полной тишине танцевала обворожительная птица. Бомпер подумал, что он видит вещи, которые не надо человеку видеть в джунглях. Он ужасно боялся, что его присутствие напугает любителей прекрасного и они все обратятся в бегство. Но только одна из обезьян, мельком окинув его взглядом, как будто хотела сказать: «Смотри, смотри, такого ты нигде не увидишь», — и снова приняла прежнюю позу. Павлины сменяли друг друга, как будто состязались на сцене.
Бомперу не хотелось покидать такой диковинный уголок земли, хотелось стоять и смотреть на эти завораживающие дали, на этих белоснежных птиц, хотелось сесть на траву рядом с этими веселыми мирными обезьянами. Он оглянулся. Шофер делал знаки, говорившие, что надо ехать.
Оглядываясь на каждом шагу на развалившихся на камнях странных зрителей и танцующих павлинов, он вернулся к машине и с дороги еще раз посмотрел на поляну. Там еще сияли в темной впадине листвы распущенные, слепящей белизны хвосты.
