Драконы войны. Книга 2 | страница 54
50
ГЛАВА
Мамонт ел кукурузу, а крапивник принялся клевать насекомых и зерно. Бесы ушли. Из-под соломы появилась мышь.
Лессис передала все, что она слышала.
– У нас уже есть то, за чем мы пришли. Мы должны тотчас же возвращаться. Каждый день жизненно важен.
– А самец освобожден?
– Да. Манжета только видимость, она держится на нитке, он может порвать ее в любое время.
– Хорошо. Тогда мы готовы.
Матерый семнадцатилетний самец провел самые интересные часы своей жизни, прислушиваясь всем своим существом к мыслям-мечтам, нашептываемым мышью. Эти мысли наполняли его глубоким волнением. Где-то в глубине своего существа он трепетал. Ему обещали дать шанс, чтобы отомстить. Он вновь станет диким.
Тем не менее внешне он оставался тихим и мирно пережевывал кукурузу, думая о самых лучших временах, которые мог припомнить: радость от первой самки, дни, полные игр юности, его мать и семья в те времена, когда он был малышом.
Мышь сказала ему, что, когда придет время, то, что держит его ногу, разрушится, и он освободится. Это будет сигналом, и он сможет начать действовать.
Как только он окажется по ту сторону клетки, мышь поведет его. Она уверяла, что знает путь.
Ворота вновь открылись, на этот раз чтобы пропустить тележку для навоза, которую толкали рабы. Они разобрали свои лопаты и принялись за работу в клетке, осторожно обходя мамонта. В нормальных условиях он не был злым, но, когда имеешь дело с такими громадными, опасными зверями, нельзя быть самонадеянным.
Двери опять открылись, и бесы крикнули рабам, чтобы те поторопились.
Сразу никто не заметил, что спокойный самец освободился от цепи. Но в следующий миг он двинулся за тележкой с навозом и перевернул ее прямо на троих бесов. А миг спустя уже вышел из ворот. В его правом ухе сидела мышь, нашептывая сны о свободной жизни. Над ними летела маленькая птичка.
Опережая мамонта, покатилась волна перепуганных людей и бесов. На одном из перекрестков он схватился с группой бесов. Некоторых он передавил, других разбросал как тряпки, остальных оставил орущими от ужаса.
Он вломился в стойло и вырвал из стены цепи, чтобы освободить молодую самку. Вломился в другое, но уже ничем не мог помочь самке, которая умирала от тяжелых родов.
В гневе он помчался вдоль стойл, разбивая их ворота, и освободил еще двух самок, которые были только недавно оплодотворены, поэтому все еще сохраняли подвижность и были почти такими же разозленными, как и самец.
