Подвиг богопознания. Письма с Афона (к Д. Бальфуру) | страница 6
Взяв судьбу «в свои руки», он решил остаться в Афинах. Поначалу все складывалось как будто бы удачно: он был зачислен в братию монастыря Пендели близ Афин, поставлен духовником, окончил Афинский университет с отличием, возведен в сан архимандрита, назначен настоятелем в церковь при афинской королевской больнице — «Евангелизмос». Обладая незаурядными музыкальными способностями, он сумел организовать там профессиональный церковный хор. Во время своих визитов в «Евангелизмос» члены королевской семьи нередко посещали богослужения в больничной церкви, привлекаемые стройным пением руководимого Бальфуром хора. Таким путем отец Димитрий стал приближенным греческого королевского двора и, как говорили тогда, принимал исповедь у некоторых членов королевской семьи.
Однако афинское служение отца Димитрия оборвалось так же внезапно, как и другие его начинания. В этот раз событием, неожиданно потрясшим его жизнь, была немецкая оккупация 1941 года. Всего лишь за несколько дней до прихода немцев в Афины, утром 18 апреля он сумел получить отпустительную грамоту от местного архиепископа и вечером уже был на пароходе с другими беженцами, плывущими в Египет.
То, что произошло позднее, трудно понять однозначно: этот момент остался наиболее загадочным в жизни Бальфура. По приезде в Каир он стал искать для себя новое место служения в Православной Церкви, будучи уже известным архимандритом и духовником, но — безуспешно. Внутреннее истощание его веры на этот раз достигло своего предела. Сам Бальфур свидетельствовал: «Я потерял веру в то, что Православная Церковь является «единственной обладательницей Истины во всей ее полноте»»[17]. Позднее отец Софроний писал, имея в виду, помимо прочих случаев, вероятно, и историю с Бальфуром: «Из моих встреч я имел немало случаев убедиться, что всякое снижение христианства влечет за собою или личные, или общественные катастрофы. Только этим снижением и можно объяснить бегство из церковной ограды многих лиц, искренно ищущих универсальной «кафолической» Правды и универсальной «кафолической» Истины. Говорю не о развращенных, а о тех, кто глубоко ищет разрешения великих проблем нашего бытия, кто стремится к интегральному и даже абсолютному познанию,