. Сам отец Софроний так описывал свое состояние в тот период: «Все мое бытие было заключено в искании выхода из узких рамок времени и пространства»
[2] к познанию Вечного и Абсолютного. Уже будучи в Париже, отец Софроний поступил в Свято — Сергиевский богословский институт, чтобы глубже постичь христианское мировоззрение. Однако учеба в институте у выдающихся представителей русского богословия того времени не смогла удовлетворить его жажды богопознания. Тогда в 1925 году он уехал на Афон, где был принят в братию Свято-Пантелеимоновского монастыря. Напряженный внутренний поиск предшествующих лет подготовил почву к восприятию величайшего духовного явления нашей эпохи — старца Силуана (1866–1938). Отец Софроний как никто иной смог понять и оценить по достоинству богооткровение, которого сподобился старец Силуан: «Держи ум твой во аде, и не отчаивайся»
[3]. Как пишет отец Софроний, это было воистину событием историческим, определяющим всю нашу эпоху: это было «началом победы, исходом к вселенской любви»
[4]. Несмотря на то что старец Силуан был человеком малограмотным, он сумел разрешить глубочайшие жизненные вопросы, на которые не смогла дать ответ даже богословская элита Парижа. Ныне старец Силуан — прославленный святой Православной Церкви, широко известный и почитаемый во всем мире. Он был причислен к лику святых в 1987 году.
Из-за свойственной ему скромности отец Софроний при жизни не хотел, чтобы эти письма стали достоянием посторонних читателей. В них так много откровенного, глубоко личного. Позднее он признался Бальфуру: «Я, по неопытности моей, писал тебе о самом себе, о том, что я сам мыслил и переживал, о том, как сам я боролся с той или иной страстью… Именно эта неопытность или, иначе говоря, только начало опыта и характеризует весь этот период моей с тобою связи в молитве. Теперь я многого не сделал бы из того, что позволил себе тогда. Но прошлого не вычеркнешь из жизни, как «факта». Его можно покрыть покаянием, сделать бессильным для вечности, но, как факт исторический, оно останется именно таковым фактом. Я, конечно, не первый, которому выпадает на долю переживать стыд за свое прошлое, за сказанное неуместное слово или написанное. Да и в том уже находишь себе некоторое удовлетворение, что хотя бы в последующие годы мне было дано усмотреть ранее сделанные ошибки»[5].
В Евангелии сказано: «Не может укрыться город, стоящий на верху горы»[6], посему было бы неуместным сокрыть духовное богатство, заключенное в этих письмах, «закопать в землю талант» сей премудрости духовной
