Впрочем, я тут же возразил ему: понятие «Украина», в употребленном им смысле, как раз и является порождением той самой революции, которую он столь страстно клянет, а до 17 го года никакой «Украины» ни территориально, ни тем более «этнически» не существовало. Поэтому, если уж придерживаться реалий того времени, речь следует вести о не скольких южных русских губерниях с Русским же населением, применительно к которым формулировка «экспорт из России» лишена не только оснований, но и бессмысленна.
Что же касается пресловутого «голодомора», то охватил он, собственно, и не Малороссию даже, а Новороссию («Новую Россию»), Слобожанщину, Дон, Кубань, Поволжье, земли уральских казаков. А еще раньше был голод 21-го года, от которого пострадали исключительно «великорусские» губернии, и ответственность за это ложится, прежде всего, на антирусскую власть, ту самую, что превратила виртуальную «Украину» в реальный субъект новосозданного «СССР», правящие структуры которого формировались почти исключительно из инородцев. При чем же здесь Русские?..
Тут то его и прорвало и, чем жарче становился наш спор, тем более бессвязный и алогичный вид приобретали излагаемые им версии событий давно минувших дней и дня нынешнего. Иногда казалось даже, что это и не он говорит, а некое механическое устройство внутри него, с умыслом запрограммированное чьей то злой волей на заведомую галиматью, теперь просто озвучиваемую голосом моего собеседника. Сам же он, взрослый, семейный, здравомыслящий мужчина, помимо воли выступает в роли пассивного передатчика этой несусветной чуши…
То, что он излагал с таким воодушевлением и неподдельным пафосом свежепосвященного неофита, тайны для меня не составляло. Речь опять же шла о невероятных похождениях «украинцев» в Америке и Палестине, столь красочно описанных Черемисом и Дубиною… гениальных прозрениях Плачинды насчет шведского флага и венерианской «мовы»… и совсем уже свежих баек Шевчука о Гетманстве, — словом, о типичном наборе украинской лжи, непроницаемым мраком покрывающей как прошлое, так и настоящее Малороссии…
Я стал было возражать, но тем лишь раззадорил его на еще большие экскурсы в историю и политику. Спорить было бесполезно, да он и не умел спорить. Историю знал очень поверхностно, почти что и совсем не знал, поэтому часто заходил в тупик, путался, противоречил самому себе и, тем не менее, изрекал все безапелляционным тоном человека, наконец то, по знавшего «истинную правду», которую от него столь долго утаивали «коммунисты», «шовинисты», «сионисты» и, Бог знает кто еще… В своем украинском восторге он доходил до полного самоотрицания. Совсем не владея украинским волапюком, ничего даже не читая на нем, он, тем не менее, со странной горячностью ратовал за тотальную украинизацию в качестве радикального средства восстановления непонятно кем и когда попранной «исторической справедливости», и клялся, что уж сын то его точно будет говорить «только по украински»…
