Слушая их рассказы про то, что чеченцы вынесли за годы ссылки, я задумывался над тем, что же явилось причиной их вынужденного переселения. Чеченцев называли «врагами народа». Я считаю, что врагом может быть один человек или группа людей. Но целый народ не может являться врагом. На чеченцев и ингушей навесили ярлык «предатели» и выслали с родной земли в чужие, далекие края. 23 февраля 1944 года стало поистине черной датой в истории чеченского народа.
«Было три часа утра, когда я проснулась от громкого лая собаки. Все спали. Дома были отец и четверо младших детишек. Я была старшей в семье, мне было тринадцать лет. Матери дома не было, она поехала проведать своих родителей в соседнее село. Боясь выйти на улицу, я стояла у окна, вглядываясь в темноту. Раздался выстрел, и собака, взвизгнув, замолчала. Было понятно, что ее пристрелили. Затем раздались голоса — что они говорили, было непонятно. Раздались удары в дверь. Еще до того, как в дверь постучали, я разбудила отца. Он подошел к двери и спросил: „Кто там?“ В ответ раздалась ругань и приказали открыть, пока не взломали дверь. Отец открыл, и в комнату ворвались солдаты с оружием в руках. Проснулись дети и, увидев чужих людей, заплакали.
Офицер сообщил нам, что нас выселяют, и если мы не будем готовы через пятнадцать минут, нас всех расстреляют.
„Вы, наверное, шутите? За что нас выселять? Мы никому ничего плохого не сделали“, — сказал отец. „Мы пришли не для того, чтобы шутить. Вы — враги советского народа. Весь ваш народ — предатели. А это тебе в доказательство, что мы не шутим“, — с этими словами офицер ударил отца прикладом винтовки в грудь. Отец упал навзничь. Я закричала и бросилась к отцу. Офицер прикрикнул на меня: „Кончай орать!“ И, обращаясь к отцу, сказал: „Если через пятнадцать минут не выйдете отсюда с узелками, всех расстреляю, а начну с твоих щенков“. Отец еле поднялся с пола. У него были сломаны ребра. С моей помощью он кое-как перевязал грудь куском простыни. Пока я одевала детей, отец собрал нашу одежду, немного продуктов и все деньги, что у нас были. Мы вышли во двор. Наши соседи, разбуженные так же бесцеремонно, как и мы, выходили из своих домов. Плач женщин, детей, лай собак, крики солдат, подгоняющих людей, — все смешалось. Мне кажется, что если я не умерла в ту страшную ночь, я буду жить вечно». По лицу нашей престарелой соседки Себилы Дадаевой текли слезы, когда она рассказывала про выселение.
