- Возможно, я поторопился. Ну, что ты хочешь?
— Если вдруг ты потеряешь желание приходить сюда, ты мог бы тогда еще раз пойти к моим родителям и рассказать им все?
—Почему я должен потерять желание?
Он спросил, словно это было самым немыслимым в мире. Как мило с его стороны!
—Ты снова вернулся из Нью-Йорка, чтобы увидеться со мной? —спросила я в ответ. —Или на этот раз из Лондона или Парижа?
—Какое это имеет значение? Мне всегда нравилось путешествовать по местам. Мне доставляет удовольствие приходить сюда. Единственное, что убивает меня, это ненадежность прогноза погоды.
И что не могу управлять погодой. Такая ночь, как сегодня, - настоящий подарок! Ни единого облачка, я бы хотел, чтобы так было бы всегда!
—Три таких ночи - и тебе станет смертельно скучно со мной. Со мной можно не так уж и многое делать. Мы не можем пойти выпить чего-нибудь, посмотреть фильм, а также поесть вместе или вообще покинуть этот холм!
—Возможно, мы могли бы прогуляться в город. Это должно бы сработать.
—Да, но честно! Ты веришь, что через три года у тебя все еще будет желание делать это?
—Я надеюсь, мы сможем сделать тебя еще более осязаемой, - ответил он. —Так, как в последнее полнолуние, когда луна исчезла, а ты еще немного оставалась на месте...
Я подумала о поцелуе, и он, возможно, тоже, так как он сменил тему.
—Насчет твоего желания: итак, я должен рассказать твоим родителям, что ты появляешься?
—Когда-нибудь, да. Не прямо завтра. Но это было бы прекрасно, если бы меня кто-нибудь навещал, если у тебя больше не будет времени. Ты думаешь, они бы обрадовались тому, что я есть? Или это еще больше усугубило бы их печаль?
—Определенно это был бы шок для них. Но как только они справятся с ним, они будут счастливы. Это утешит их. Они полюбят тебя, совершенно определенно. Также, как и я.
Я смотрела на него и больше не могла выкинуть из головы идею, что теперь, возможно, должно произойти что-то чудесное. Так как он говорил мне все эти милые вещи, и что он хотел сделать меня более осязаемой, и, судя по нашим ранним исследованиям, это возможно только при помощи поцелуя. Я больше не отводила взгляд от его губ, я боялась.
И тогда это произошло на самом деле: он прикоснулся к моему лицу обеими руками, посмотрел на меня таким образом, что вызывало у меня беспокойство, так как я не могла спрятаться от его взгляда.
Бабочки в моем животе превратились во что-то, что совершенно не было невинным, и это чувство достигло такой силы, которую едва можно было выдержать, он начал меня целовать беззаветно и интенсивно, что я не могла поверить, что этот поцелуй должен был послужить исключительно моей осязаемости.
