«Я скоро увидел: обстоятельства делают человека; но тоже скоро увидел я: человек делает обстоятельства. Он имеет в себе силу многообразно гнуть их по своей воле. Делая это. он сам принимает участие в образовании самого себя и во всех обстоятельствах, действующих на него». Если в этом положении, несомненно, чувствуется некоторая идеалистическая переоценка свободной воли отдельного человека, то в то же время эта установка логически ведет к признанию личного активизма одним из важнейших моментов развития человека.
Литературная деятельность Песталоцци сделала его имя известным всей читающей интеллигенции тогдашней Европы. В особенности хорошо знали его в Германии, но его известность вышла за пределы Швейцарии и Германии. Наиболее замечательным результатом этой известности было провозглашение его, по предложению Гюаде, французским Законодательным собранием 26 августа 1792 г. гражданином Франции, вместе с такими людьми, как Бейтам, Джордж Вашингтон, Клопшток, Костюшко, Шиллер и др.
Этот чрезвычайно характерный факт произвел сильное впечатление на Песталоцци. Он реагирует на него целым рядом статен, большей частью не появившихся тогда в печати, но дающих нам богатый материал для суждения о его отношении к революции.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ПЕСТАЛОЦЦИ и РЕВОЛЮЦИЯ
(1789–1798)
«Отечество! Чем хочешь ты быть, когда в борьбе между свободой и деспотизмом распались на два лагеря вся Европа? Чем можешь ты стать, если только не примкнешь к тому народу, который — при всех своих человеческих ошибках — целью своей высокой борьбы всегда ставил счастье человечества и право народов начертал на своем щите?»
(Песталоцци. «К моему отечеству»)
В ранней молодости, как мы знаем, Песталоцци принадлежал к кружкам «патриотов», был врагом аристократии и сторонником решительных действий против нее. Десять лет практической работы в качестве собственника небольшого имения отразились на его политических взглядах отрицательно. В «Лингарде и Гертруде», в «Кристофе и Эльзе» он резко выступает против «века просвещения», он надеется на добродетельных властителей, на помещиков, пасторов и т. д. Эти политические настроения господствуют в нем до самой Французской революции. По крайней мере в различных работах того времени проскальзывают и отрицательное отношение к тому предреволюционному движению, которое так мощно развертывалось в то самое время во Франции, и отдельные замечания против самой революции. Революция стояла в порядке дня. Франция кипела в революционном брожении, а Песталоцци в своей работе, написанной в 1780–1790 гг. «Фигуры в моей азбуке» (басни), заявляет в послесловии к одной из басен: «физическая масса народа и, еще менее, противозаконное движение масс народа не облегчают страданий последнего от неправды, это не является ни божественно освященным. ни обоснованным с точки зрения человеческого права средством для достижения высших идеалов человеческого общества».
