Вскоре после этого письма они обмениваются новыми письмами, где в самой сантиментальной и торжественной форме дают слово быть вечно верными друг другу.
Переписка продолжается и в течение времени, когда Песталоцци проходил свои «ученический стаж» у Чиффели. и тогда, когда он поселился в маленькой деревушке Мюлиген близ своего будущего имения. В 1768 г он начал работу на своем участке и стройку дома, который был закончен (и то невполне) только в 1771 году.
Осенью 1769 г., несмотря на самый решительный протест семьи банкира Шультгеса. Анна обвенчалась с Песталоцци и ушла на дома родителей к нему, в деревушку Мюлиген, получив в приданое от матери только один клавесин. Несколько лет спустя отношения между Песталоцци и его тещей улучшились, однако от родных жены он никогда не получал той поддержки, в которой он, благодаря постоянному недостатку в деньгах, нуждался.
Несмотря на то. что дом Песталоцци не был готов, он начал хозяйничать на своем участке более или менее регулярно именно с 1769 г. Этот год и отмечает начало нового периода в жизни Песталоцци, периода, в течение которого он был прежде всего сельским хозяином и промышленником, одинаково неудачливым и в сельском хозяйстве и в промышленности, постоянно обманываемым благодаря своей исключительной доверчивости и постоянно выпутывающимся из долгов, так как основного капитала для развертывания своего предприятия он не имел.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ПЕСТАЛОЦЦИ — СЕЛЬСКИЙ ХОЗЯИН И ПРОМЫШЛЕННИК
(1769–1774)
«Если бы а был князем, я привлек бы Песталоцци в качестве советника по делам крестьян и улучшения их положения, но я никогда не вверил бы ему ни одного геллера денег.
(Лафатер о Песталоцци)
До января 1771 г. Песталоцци с женой, а несколько позже и с маленьким сыном, прожил близ своего имения в Мюлигене Он продолжал строить дом, начал свое хозяйство с разведения марены, сдавал на переработку хлопок и затем продавал готовые изделия. Он соединял в себе теперь, как и в течение всех следующих десяти лет, сельского хозяина, промышленника и коммерсанта. Он все больше и больше знакомится с жизнью крестьян, среди которых он жил. Но своею деятельностью он не был удовлетворен. Почти ничего из того, что он поставил себе задачей, выполнено не было. Пока что он никак не помог крестьянам: ничего, кроме прочувствованных бесед, дать этим беднякам он не мог. Больше того, он объективно, поскольку ему пришлось быть в роли купца, был одним из эксплуататоров того же крестьянства. Надо отметить, что последнего он ни тогда ни позже не понимал.
