Закончив постройку, занялись судном.
Палубу очистили от снега, покрыли брезентом, пропитанным гудроном[79], сверху насыпали ровный слой снега, утоптали, полили водой и присыпали угольной пылью из топок, чтобы не было скользко. Такой настил надежно защищал внутренние помещения от проникновения воды сверху и сохранял тепло, а в очень холодные дни служил местом для прогулок. С него легко было убирать снег.
После палубы стали обустраивать внутренние помещения. Капитан распорядился снять перегородку между каютами матросов и командования. Весь экипаж теперь находился в одинаковых условиях: общая спальня, общий стол, общее отопление.
Просторное помещение хорошо освещалось электричеством.
Как известно, резкая смена температуры опасна для здоровья, отражается на кровяном давлении и может даже вызвать мгновенную смерть. Поскольку внутри поддерживалась постоянная температура, плюс двенадцать градусов, а снаружи бывало сорок — сорок два градуса ниже нуля, при входе устроили что-то вроде тамбура, где полагалось пробыть минут пять, прежде чем войти или выйти. Летящее Перо прозвал его «шлюзом».
Однако важно было защититься не только от холода, но и от сырости. Для этого установили вытяжной вентилятор, а по углам разместили баночки с каустической известью[80] и поташем[81], поглощавшими влагу и углекислый газ.
Каждый день, если позволяла погода, помещение проветривали, а тюфяки выносили сушить на мороз.
Собак перевели в специально устроенное для них закрытое деревянное помещение у ледяной стены. Дверь в него запирали, на случай если бы появился медведь.
Теперь оставалось установить распорядок дня, режим питания и мероприятия по физической гигиене.
Для зимовщиков это очень важно, если учесть специфические болезни Севера, особенно цингу.
Существовала еще одна опасность — депрессия[82], как следствие постоянного холода. Только человек с сильным характером, волевой мог с ней бороться.
Часы отдыха должны быть строго регламентированы. Гамак — враг зимовщика. По совету доктора капитан ограничил продолжительность сна восемью часами, исключая, разумеется, больных и тех, у кого была большая физическая нагрузка. Отбой в десять часов, подъем — в шесть, гамаки на весь день свертываются и время от времени проветриваются на морозе.
Умывались под холодным душем, в резиновых тазах, расставленных на кухне. Вода подавалась на борт утепленным насосом и не замерзала. Душ способствовал хорошему кровообращению и улучшал аппетит. На завтрак давали какао, хлеб или галеты, ветчину, масло, горячий и очень сладкий чай не ограничивали. Каждый, прямо при докторе, проглатывал две таблетки аскорбиновой кислоты
